Московский городской педагогический университет

Экономический факультет

 

 

 

 

Реферат по геополитике

по книге Ю.В. Яковца «Эпохальные инновации XXI века»

 

 

Студентки 2 курса ГМУ

Мукомел Киры.

 

 

 

 

 

 

	2005

 

Содержание:

 

 

1.                       Многоликость инноваций……………………………………………………...…...……..3

2.                Формирование и развитие теории инноваций……..…………………………...…..……6

3.                Главные достижения развития теории инноваций во второй половине XX века…................................................................................................................................8

4.                Циклично-генетические закономерности инновационного обновления общества……………………………………….………………………………….……11

5.                Инновации в технологической динамике……………….………………………………18

6.                Эпохальные и базисные технологические инновации XXI века…………...……….....19

7.                Экологические инновации на пути к ноосфере и устойчивому развитию…………....24

8.                Экономические инновации XXI века………………………………………………........30

9.                Радикальные социально-демографические трансформации……………………..…..38

10.            Какие же инновации в государственно-пра­вовой сфере следует ожидать в рамках насту­пившего столетия?...............................................................................................41

11.            Образовательные инновации…………………………………………....………………43

12.            Структура грядущих инновационных волн………………………….………...…..48

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Многоликость инноваций

 

    Само по себе понятие инновации (нововведения) расшифровывается довольно просто: это внесение в разнообразные виды человеческой деятельности новых элементов (видов, способов), повышающих результативность этой деятельности. Однако при кажущейся простоте это понятие многогранно.

   Рассмотрим эти грани, ипостаси инноваций.

   1. Побудительные мотивы к инновациям. Нововведения нарушают привычный образ жизни и способ действий, влекут за собой немалый риск, нередко заканчиваются неудачей и крупными потерями, а порой и гибелью (в прямом или переносном смысле) неудачливого инноватора. Что же побуждает миллионы людей вновь и вновь бросаться в это неизведанное, полное риска будущее? Вряд ли стоит сводить дело к предприимчивой натуре человека, которому опостылело заниматься рутинным делом, которого тянет к авантюре, хотя и это имеет место. Главное в другом. Потребности людей в любой сфере деятельности растут опережающимися темпами (по сравнению с возможностями их удовлетворения) из года в год вместе с увеличением численности населения. Неудовлетворенные потребности рождают конфликты. Необходимо вновь и вновь напрягать интеллект, чтобы изобрести новые способы удовлетворения этих потребностей. При этом в силу вступает закон соревнования (конкуренции в рыночной экономике). Тот, кто первым и наиболее удачно осуществил назревшую инновацию, вознаграждается сверхприбылью при технологической или экономической инновации, политическим или социокультурным успехом, победой в войне и т.п. Следовательно, инновации — это общесоциологическая закономерность, двигатель и побудительный мотив прогресса общества во всей его многогранности.

   2. Источники и инициаторы инноваций. Инновации существуют много тысяч лет. Наши предки, которые применили каменные орудия, лук и стрелы, освоили скотоводство, земледелие, ремесло, строительство, создали государство, начали использовать деньги, построили  религиозные системы и т.д. и т.п., — занимались эпохальными или базисными инновациями, изменившими лицо общества, продвинувшими его вперед. И было это задолго до того,  как сформировалась наука, и обособился небольшой слой занимавшихся ею ученых. Поэтому говорить о том, что наука — единственный источник инноваций, было бы опрометчиво. Да и в последние столетия, когда произошел инновационный взрыв (точнее, серии  взрывов) индустриальной эпохи, далеко не  всегда ученые были инициаторами крупнейших  инноваций: достаточно вспомнить Уатта, Черепановых, Томаса Эдисона. Инициаторами инноваций были предприниматели (например,  Форд), политические и государственные деятели, архитекторы, художники, музыканты.

    Инициаторами инноваций в современную эпоху могут быть:

   • ученые, открывшие новые закономерности развития природы, общества, техники и предложившие эффективные способы использования этих закономерностей;

   • изобретатели (ими могут быть и ученые, но далеко не всегда), которые сумели предложить не имеющее прямых аналогов в мире новшество, метод применения его на практике, подали заявку на патент. По данным Всемирного банка, только за один 2000 г. в мире было подано заявок на патенты 908 тыс. от резидентов и 8531 тыс. от нерезидентов;

   • предприниматели, менеджеры, банкиры, инвесторы, вырабатывающие новые формы организации производства, хозяйственной деятельности и управления, фирмы, вкладывающие капитал в осуществление инноваций;

   • люди творческих профессий, вносящие вклад в обновление духовной сферы; ученые, выдвигающие новые гипотезы, концепции, теории, делающие научные открытия; писатели, художники, архитекторы, музыканты, деятели кино и телевидения и т.п., формирующие новые художественные стили и школы; педагоги и организаторы образования, предложившие и использующие новые его формы и методы: основатели новых этических учений и религиозных течений;

   • политические и государственные деятели, создающие новые политические партии, формы политической борьбы, государственные образования, правовые нормы, формы межгосударственных отношений;

   • военачальники, предложившие более эффективные способы ведения боевых действий, организации войн, использования вооружений.

   Нет ни одной сферы деятельности, где изобретательный человеческий ум не стремился бы повысить ее эффективность с помощью инноваций.

   3. Виды инноваций. По сфере применения инноваций можно предложить следующую их классификацию.

   Технологические инновации направлены на расширение ассортимента и улучшение качества производимых товаров и услуг (инновация-продукт) или используемых при этом технологий (инновация-процесс). Именно они лежат в основе удовлетворения растущих, все более разнообразных личных, производственных и иных потребностей, насыщения и обновления рынков товаров и услуг, повышения эффективности производства, смены моделей и поколений техники, технологических укладов и технологических способов производства.

   Экологические инновации обеспечивают рациональное, более экономное использование вовлеченных в производство природных ресурсов, более эффективные методы их воспроизводства (поиска и разведки месторождений полезных ископаемых, выращивания лесов, мелиорации и рекультивации земель и т.д.) и уменьшения вредных выбросов в окружающую среду. Этот вид инноваций тесно связан с технологическими инновациями и нередко может рассматриваться как их разновидность, но у них особая целевая функция.

   Экономические нововведения находят выражение в использовании более эффективных форм организации, специализации, кооперирования, концентрации, диверсификации производства, методов организации труда, новых финансово-кредитных институтов и инструментов, видов ценных бумаг, управления экономическими процессами, прогнозирования их динамики и изменений конъюнктуры и т.д.

   Социально-политические инновации включают новые формы организации общественных движений и политических партий, оказания помощи безработным, пенсионерам, детям, организации здравоохранения и т.п.

   Государственно-правовые инновации представлены использованием новых форм организации государственной власти (законодательной, исполнительной, судебной) и управления на муниципальном, региональном, национальном и межгосударственном уровнях, принятием или корректировкой правовых документов, организации выборов и обновления государственных органов и т.п.

   Инновации в духовной сфере выражаются в научных открытиях, изобретениях, гипотезах, концепциях, теориях, конструкторских идеях, художественных, музыкальных, литературных и архитектурных стилях, театральных, кино- и теленововведениях, использовании более эффективных форм образования (педагогики, методики, организации); выдвижении и закреплении новых этических норм, религиозных учений, идеологических устремлений.

   Инновации военные и в области правопорядка включают новые способы ведения боевых действий, организации вооруженных сил и сил правопорядка, поддержание безопасности граждан и государства, борьбы с криминальными структурами, профилактики преступлений и т.п.

   4. Уровень новизны инноваций. Под общим названием «инновации» оказываются  принципиально отличные по характеру, уровню новизны, длительности и последствиям нововведения.

   Эпохальные инновации осуществляются раз  в несколько столетий, длятся десятилетиями,  ведут к глубоким трансформациям той или  иной сферы жизни общества и знаменуют переход к новому технологическому или экономическому способу производства, социокультурному строю, очередной мировой цивилизации. В качестве примеров можно привести освоение земледелия и скотоводства, появление письменности, создание государства, промышленную революцию, научно-техническую революцию, распространение глобализации, создание огнестрельного и термоядерного оружия и т.п.

   Базисные инновации выражаются в радикальных изменениях в технологической базе и способах организации производства, государственно-правового и социокультурного строя, духовной жизни и т.п. Волны базисных инноваций в последние столетия наблюдаются примерно раз в полвека, при переходе к очередному технологическому укладу, Кондратьевскому циклу, радикальным преобразованиям в других сферах общества в рамках преобладающей мировой цивилизации (или ее этапа), технологического и экономического способа производства, политического и социокультурного строя и т.п. Примерами могут служить формирование акционерных обществ, монополий, государственно-монополистического капитализма в рамках индустриального способа производства. Базисные инновации находят также выражение в создании новых отраслей, форм организации производства, государственно-правовых институтов, научных и художественных школ и т.п.

   Улучшающие инновации направлены на развитие и модификацию базисных инноваций, их  распространение в разных сферах с учетом их  специфики. Потоки улучшающих инноваций  следуют за волнами базисных, они на порядки  многочисленнее их, но отличаются значительно меньшей новизной и более коротким жизненным циклом. Приносимый каждой из них эффект обычно значительно меньше, чем у базисных нововведений, но в силу массовости общая сумма эффекта наибольшая. Именно в улучшающих инновациях находит выражение дух новаторства, свойственный миллионам лидеров в разных сферах жизни общества.

   Микроинновации направлены на улучшение отдельных параметров выпускаемой продукции, используемой технологии, экономических, социальных, политических систем и т.п. и обычно не приносят сколько-нибудь значительного эффекта.

   Псевдоинновации — категория, выделенная Герхардом Меншем. Она выражает ложные пути человеческой изобретательности и предприимчивости, направленные на частичное улучшение и продление агонии устаревших в своей основе, осужденных на уход с исторической арены технологий, общественных систем и институтов. В порядке исключения это может вдохнуть новую жизнь в устаревший институт, подвигнуть его на новый виток спирали своего жизненного цикла. Но обычно они порождаются силой привычки, консерватизмом действия, обречены на неуспех и тормозят общественный прогресс. Псевдоинновации, как правило, распространены на заключительной фазе жизненного цикла уходящей системы, когда она уже в основном исчерпала свой потенциал, но всячески сопротивляется замене более прогрессивной системой, стремится с помощью видимости обновления сохранить свою нишу в новом мире.

   Антиинновации — вводимая нами категория для обозначения тех нововведений, которые носят реакционный характер, обозначают шаг назад в той или иной сфере человеческой деятельности.

   5. Пространственная сфера инноваций. Инновации имеют разное территориальное поле. Эпохальные и базисные инновации постепенно охватывают, распространяясь из эпицентра, практически всю населенную территорию планеты, глубоко ее трансформируя. Поле деятельности улучшающих инноваций может быть ограничено территорией страны, региона, города, а мельчайшие из них ограничиваются одним предприятием, организацией, коллективом (точечные инновации).

   Таким образом, многоликий массив инноваций, измеряемый по области и полю действия, глубине преобразований, новизне и длительности, представляет собой пульсирующую силу прогресса общества, обеспечивает его жизненность и развитие, разрешение постоянно возникающих противоречий как внутри общества, так и в его взаимоотношениях с окружающей средой.

 

 Формирование и развитие теории инноваций

  

   Хотя инновационная практика существует много тысячелетий, но предметом специального научного изучения инновации стали лишь в XX в. Теория инноваций — дитя ушедшего века.

   В формировании и развитии теории инноваций вырисовываются три значимых этапа: 10-30-е годы — формирование фундаментальных основ теории (период базисных инноваций в этой сфере научного познания); 40-60-е годы — развитие и детализация базовых инновационных идей предыдущего периода; с середины 70-х годов — новый теоретический прорыв, связанный с освоением и распространением пятого технологического уклада, волной эпохальных и базисных инноваций в период становления постиндустриального общества. Этот период охватит, вероятно, и первые десятилетия XXI в. Рассмотрим вкратце основные особенности и достижения каждого периода.

   Формирование основ теории инноваций происходило в рамках становления общей теории циклов и кризисов, прежде всего, в экономической и технологической сферах. Предпосылки для понимания роли инноваций в выходе из экономических кризисов вытекают из понимания М.И. Туган-Барановским решающей роли колебаний инвестиций в смене фаз промышленного цикла. Ведь инвестиции обычно сопровождаются инновациями. Один из классиков кейнсианства, Э. Хансен, высоко оценил вклад М.И. Туган-Барановского в развитие теории циклов и кризисов. «Господствуют над циклом и управляют им, таким образом, колебания размеров инвестиций; потребление же поднимается и падает в результате этих колебаний. Такова была в высшей степени оригинальная и по существу новая для того времени теория, выдвинутая Туган-Барановским».

   Мощный краеугольный камень в фундамент теории инноваций заложил Н.Д. Кондратьев. Излагая учение о больших циклах конъюнктуры примерно полувековой длительности, он обосновал закономерную связь «повышательных» и «понижательных» волн этих циклов с волнами технических изобретений и их практического использования: «Перед началом повышательной волны каждого большого цикла, а иногда в самом ее начале, наблюдаются значительные изменения в основных условиях хозяйственной жизни общества. Эти изменения обычно выражаются (в той или иной комбинации) в глубоких изменениях техники производства и обмена (которым в свою очередь предшествуют значительные технические изобретения и открытия), в изменении условий денежного обращения, в усилении роли новых стран в мировой хозяйственной жизни». По сути дела речь идет о волне технологических и экономических инноваций.

   Н.Д. Кондратьев увязывает эти волны с радикальными переменами в других сферах жизни общества: «Периоды повышательных волн больших циклов, как правило, значительно богаче крупными социальными потрясениями и переворотами в жизни общества (революции, войны), чем периоды понижательных волн». И дальше: «Таким образом, и войны, и социальные потрясения включаются в ритмический процесс развития больших циклов и оказываются не исходными силами этого развития, а формой его проявления. Но раз возникнув, они, конечно, в свою очередь оказывают могущественное, иногда пертурбирующее влияние на темп и направления экономической динамики».

   Таким образом, можно сделать вывод, что  Н.Д. Кондратьевым заложены основы общей  теории инноваций, охватывающей не только технологию и экономику, но и социально-политическую сферу, а также раскрывающей механизм взаимодействия инноваций в различных сферах общества.

   Основоположником теории инноваций считается Йозеф Шумпетер, который подхватил и развил основные идеи Н.Д. Кондратьева в этой области. Шумпетер сконцентрировал свое внимание на экономических инновациях, высоко оценил роль предпринимателя — новатора в экономическом прогрессе. «Функция предпринимателей заключается в том, чтобы реформировать или революционизировать производство, используя изобретения, или в более общем смысле, используя новые технологические решения для выпуска новых товаров или производства старых товаров новым способом, открывая новые источники сырья и материалов или новые рынки, реорганизуя отрасль и т.д. Начало строительства железных дорог, производство электроэнергии перед Первой мировой войной, энергия пара и сталь, автомобиль, колониальные предприятия — все это яркие образцы большого семейства явлений, включающего также и бессчетное множество более скромных представителей — вплоть до выпуска новых сортов колбас и оригинальных зубных щеток. Именно такого рода деятельность и есть главная причина периодических «подъемов», революционизирующих экономический организм, и периодических «спадов», возникающих вследствие нарушения равновесия при производстве новых товаров или применении новых методов. Делать что-то новое всегда трудно, и реализация нововведения отражает самостоятельную экономическую функцию, во-первых, поскольку все новое лежит за пределами рутинных, понятных всем задачам и, во-вторых, поскольку приходится преодолевать сопротивление среды...».

   Я привел эту длинную цитату, ибо в ней в сжатой форме выражены основы теории инноваций И. Шумпетера: инновационная деятельность как важнейшая функция предпринимателей; различение инноваций-продуктов и инноваций-процессов, радикальных (базисных) и улучшающих, технологических и экономических инноваций; место инноваций в цикличной динамике экономики; неизбежность преодоления силы инерции, сопротивления среды.

   Друг и единомышленник Н.Д. Кондратьева Питирим Сорокин заложил основы теории инноваций в социокультурной сфере, понимая ее в широком смысле — не только искусство и культуру, социальные и политические отношения, но и динамику научных открытий и изобретений, межгосударственных и гражданских войн.

 

Каковы главные достижения развития теории инноваций во второй половине XX в.?

 

  1. В центре внимания исследователей были длинноволновые колебания в экономике и обществе и связанные с ними волны базисных инноваций. Воспринята, статистически подтверждена и развита теория циклов и инноваций Николая Кондратьева и Йозефа Шумнетера. Герхард Менш обосновал положения о базисных, улучшающих и псевдоинновациях, взаимосвязи долгосрочных циклов в области изобретений, инноваций и экономики. Это позволило не только уточнить хронологические рамки исследованных Н.Д. Кондратьевым циклов, но и отодвинуть время их начала на многие столетия назад. Американские ученые Дж. Модельски и У. Томпсон датируют их начало 930 г. «Эволюционный потенциал рыночной экономики с точки зрения глобальных перспектив заключается не только во все большем усложнении и растущей специализации в условиях высокой урбанизации, но и в последовательно сменявших друг друга волнах нововведений, которые вдыхали новую жизнь при помощи знаменитых изобретений — бумаги, денег, финансовой системы, огнестрельного оружия, компаса, сделавших возможными океанские путешествия. Но если существуют сами изобретения, можно ожидать, что нововведения, появляющиеся на их основе, будут появляться не поодиночке, а группами, кластерами, давая начальный импульс ранним волнам Кондратьева. Таким образом, можно предположить, что, хотя и в весьма рудиментарной форме, волны Кондратьева зародились в Китае на рубеже первого и второго тысячелетий нашей эры, переместившись затем по Великому шелковому пути в Италию и, набрав темпы в XV в., достигли зрелости с укреплением океанской торговли, в которой господствовали Нидерланды и Бельгия. Длинные волны промышленного развития, исследовавшиеся Н.Д. Кондратьевым, были поздней формой проявления процесса, начавшегося задолго до того в другой части света».

   2. Наряду с длинноволновыми колебаниями изобретений, инноваций, экономической активности были выдвинуты и исследованы сверхдлинные вековые и тысячелетние волны эпохальных инноваций, преобразующие не только технику и экономику, но и всю структуру общества. Арнольд Тойнби исследовал циклы в динамике локальных цивилизаций, периодическую смену их поколений. «Рост цивилизаций является поступательным движением. Цивилизации развиваются благодаря порыву, который ведет их от вызова через ответ к дальнейшему вызову: от дифференциации к интеграции и снова к интеграции... Прогресс, который мы называем ростом, представляет собой кумулятивное поступательное движение». В основе преобразовательной силы ответа на вызов лежит кластер эпохальных и базисных инноваций. Если цивилизация оказывается неспособной на него, она сходит с исторической сцены.

   Фернан Бродель вслед за Р. Камероном обосновал наличие не только полувековых Кондратьевский, но и вековых трендов протяженностью от 150 до 300 лет, полагая, что более длительных исторических циклов не существует.

   Иного мнения придерживается один из крупнейших   американских   футурологов, Элвин Тоффлер. Он считает, что результатом крупнейших нововведений являются большие волны, которые открывают целые эпохи в истории человечества. Первая волна началась 8-9 тыс. лет назад с освоения земледелия и скотоводства, перехода к искусственному воспроизводству,   производительному   образу жизни, а затем к формированию строительства, ремесла. Этот был, пожалуй, самый переломный кластер эпохальных инноваций в развитии вида Ноmо sарiеns, определивший все большее отклонение траектории его динамики от развития остальных видов животного мира. Вторая волна — рождение индустриальной цивилизации, начало которой положила промышленная революция, подобная взрыву, ударные волны от которого обошли всю землю, разрушая древние общества и порождая совершенно новые цивилизации. С конца XX в. начинается третья волна. Она несет с собой подлинно новый образ жизни, основанный на дифференцированных, возобновляемых источниках жизни, на «электронных коттеджах», на локально преобразованных школах и корпорациях. «Начало новой цивилизации — единственный и обладающий наибольшей взрывчатой силой факт времени, в котором мы живем... Человечество ждут глубокие перемены. Оно стоит перед глубочайшим социальным переворотом и теоретической реорганизацией всего времени. Не различая еще отчетливо этой потрясающей новой цивилизации, мы с самого начала участвуем в ее строительстве».

   Российский историк И.М. Дьяконов выделял в сорокатысячелетней истории вида Ноmо sарiеns 8 исторических фаз, сменяющих друг друга в ускоряющемся темпе. Приоритетную роль в смене фаз он придавал крупным инновациям в развитии вооружений, средств уничтожения человека. «Есть лишь одна область технологии, где прогресс... оказывает существенное влияние на смену производственных отношений. Это прогресс в производстве оружия. Где нет металлического оружия, там не может быть классового общества... Со средневековьем покончили не столько Великие географические открытия (но и они тоже), сколько пушка, которая свела на нет роль средневекового рыцаря и поставила промышленного предпринимателя выше сельскохозяйственного, не говоря уже о ручном ремесле. Атомная и водородные бомбы приведут (если человечество сохранится) к утверждению посткапиталистического общества во всемирном масштабе». Хотя роль военно-технических инноваций в трансформации общества представляется преувеличенной и слишком прямолинейной, тем не менее, военно-технические инновации были важным элементом в смене вековых циклов.

   В монографиях Ю.В. Яковца обоснована концепция взаимосвязи различных по длительности циклов развития общества и разных его элементов (сфер) — среднесрочных (примерно раз в десятилетие), долгосрочных (Кондратьевских, полувековых), сверхдолгосрочных (вековых, цивилизационных) и тысячелетних (исторических суперциклов), включающих триаду родственных мировых цивилизаций. Становление каждого нового цикла осуществляется на основе волны эпохальных или базисных инноваций разной глубины, длительности и с различной интенсивностью трансформации общества. Предложена эмпирическая шкала глубины преобразований в обществе на основе определения коэффициента интенсивности трансформации.

   3. Продолжая традицию Н.Д. Кондратьева, О. Шпенглера, И. Шумпетера, Питирима Сорокина, исследователи инноваций распространили их не только на технологию и экономику, но и на другие сферы жизни общества, включая науку, политическую и социальную жизнь, культуру, этику, религию.

   Опубликован ряд монографий, в которых рассматривались инновации в ритме цикличной динамики социально-политической жизни, науки, культуры, военной активности, в целом исторического развития. Следует отметить книгу Артура Шлезингера-младшего «Циклы американской истории», в которой обобщены итоги исследований сложившейся в США школы циклов в политической жизни. Автор выдвинул положение о политических циклах длительностью 30 лет — циклах активной жизни одного поколения. В течение первых 15 лет каждое поколение отличается высокой инновационной активностью, а затем занимает консервативную позицию: «Каждое поколение, став политически совершеннолетним, тратит первые пятнадцать лет на то, что бросает вызов поколению, которое уже имеет власть и защищает ее. Затем это новое поколение само приходит к власти на пятнадцать лет, после чего его политическая активность слабеет, а новое подрастающее поколение претендует на роль преемника». Это положение относится не только к политике, но и к другим сферам деятельности людей. Закон смены поколений действует на протяжении всей истории, во многом определяя ритм колебаний инновационной активности.                          

 

Циклично-генетические закономерности инновационного обновления общества

 

  Выше было показано, что периодическое инновационное обновление общества — объективно обусловленный процесс. Следовательно, он должен иметь свои закономерности. Раскрытие их содержания и механизма использования — главная задача инноватики как самостоятельной отрасли научного знания, сформировавшейся в XX в., ее фундаментальной (теоретической) и прикладной (практической) частей. Рассмотрим эти закономерности в том виде, в каком они осознаны современной наукой, и, прежде всего, российской инновационной школой.

   1. Периодическое инновационное обновление является всеобщей закономерностью общества в целом и всех составляющих его систем. Это объясняется тремя обстоятельствами. Во-первых, любая система имеет свой потенциал развития, жизненный цикл, и переход от фазы к фазе требует частичного обновления. Во-вторых, само общество имеет общую тенденцию и росту и усложнению, увеличению объема и дифференциации структуры потребностей; чтобы их удовлетворить, каждая система должна совершенствоваться либо уступать свое место другой системе, способной удовлетворить эти потребности. В-третьих, окружающая общество природная среда также подвержена изменениям, и общество с присущими ему системами должно претерпеть перемены, чтобы адекватно отреагировать на эти внешние вызовы. Если общество (или любая его составляющая) теряет способность к обновлению, то это чаще всего лежит в основе кризисов, потрясающих любые общественные системы и завершающихся либо летальным исходом, либо мучительным возобновлением способности к самообновлению.

   Обновление не является непрерывным. Вслед за ним следует период сравнительно плавного, равномерного развития, пока не будет исчерпан потенциал данного состояния и его эволюционного совершенствования. Нельзя постоянно, перманентно реформировать систему: силы ее иссякнут, и она безвременно сойдет с исторической сцены. Но опасно и запаздывать с обновлением: эффективность системы падает, запаздывающее обновление окажется болезненным либо закончится распадом системы (как это случилось, например, с СССР и СЭВ в начале 90-х годов). Не менее опасны и могут привести к летальному исходу ложное обновление (псевдоинновации, по выражению Герхарда Менша), когда видимостью инновационной активности пытаются продлить агонию системы, обреченной на радикальную трансформацию, либо антиинновации, направленные вспять.

   По сути дела здесь идет речь о всеобщем  законе периодического инновационного обновления, лежащем в основе преобразований во всех сферах развития общества. Из этого закона логически следуют две закономерности цикличной динамики инноваций и три социогенетические закономерности.

   2. Инновационная деятельность развивается неравномерно циклично, волны инновационной активности сменяются спадами. В развитии техники и технологии, экономики, социально-политической и социокультурной сфер наблюдаются четко выраженные инновационные циклы разной глубины и длительности. В переломные периоды в динамике той или иной сферы поднимается волна базисных инноваций, порождающая затем поток инноваций, улучшающих и частично корректирующих сделанные крупные инновации. Затем число базисных инноваций падает, но оно многократно перекрывается растущим числом разнообразных улучшающих инноваций, приносящих значительную массу эффекта обновленной системе. На третьей фазе цикла инновационная активность стабилизируется, однако ее структура ухудшается: базисные инновации практически прекращаются, улучшающие инновации становятся все более мелкими и все менее эффективными, появляются псевдоинновации, направленные на частичное улучшение и продление срока жизни устаревшей в своей основе, обреченной на радикальную трансформацию системы. В следующей за этим фазе инновационного кризиса уровень инновационной активности резко падает, растет доля псевдоинноваций. В фазе депрессии инновационная активность находится на низком уровне, одновременно созревают предпосылки для очередного взрыва, волны базисных инноваций, и спираль обновления вступает в очередной виток, начинается новый инновационный цикл.

   3. В динамике инновационной активности наблюдается взаимовлияние инновационных циклов разной продолжительности, а также их взаимодействие с цикличной динамикой смежных и отдаленных сфер общества. Рассмотрим эту закономерность конкретнее.

   Инновационные циклы различаются по длительности и глубине. Наиболее массовыми улучшающие инновации бывают при смене краткосрочных циклов, например, моделей техники и модификаций технологий. Обычно они реализуют мелкие изобретения, ноу-хау, рационализаторские предложения и не вызывают сколько-нибудь существенных перемен в обществе. Это своего рода мелкая зыбь на поверхности моря экономической и иной деятельности. Однако при смене поколений техники и технологий реализуются лежащие в их основе базисные инновации, наблюдаются инновационные волны (сравнительно небольшие) в рамках десятилетнего цикла. Эти волны, в свою очередь, накладываются на «повышательные» или «понижательные» волны долгосрочных (полувековых Кондратьевских) циклов. На «повышательной» волне высота и длительность инновационных подъемов более значительна, спадов — менее значительна. На «понижательной» волне долгосрочного цикла наблюдается обратная картина.

   Однако наиболее длительные периоды глубочайших перемен в обществе наблюдаются при смене сверхдолгосрочных, вековых (цивилизационных) циклов. Подобно девятому валу, волны базисных инноваций ведут к становлению новых технологических и экономических способов производства, государственно-политического и социокультурного строя, прокатываясь почти по всей населенной части планеты, радикально меняя образ жизни большинства ее жителей. Значительно повышается неустойчивость социальных систем: одни тонут в этом бушующем море, другие, напротив, рождаются вновь или возносятся. Такой шквал перемен наблюдался в последний трети XVIII — первой половине XIX в., знаменуя рождение и распространение индустриальной мировой цивилизации. Развертывается он и при ее смене постиндустриальной цивилизацией с последней четверти XX в. Естественно, что это накладывает отпечаток на характер приходящихся на этот период волн долгосрочных инновационных циклов.

   Другой разрез взаимодействия циклов — взаимное влияние инновационных циклов в смежных и отдаленных областях. Например, цикличные колебания технологических инноваций связаны с динамикой циклов научных и изобретательских, отражают (с некоторым запаздыванием во времени) их траекторию и, в свою очередь, определяют — с известным лагом — траекторию циклов экономических, экологических и (в более слабой форме) государственно-политических и социокультурных. Все эти сферы, в свою очередь, в основе своей динамики имеют собственные инновационные циклы. Поэтому можно говорить о закономерности взаимосвязи инновационного обновления различных сфер общества, имеющих общий (хотя и распределенный во времени и пространстве) ритм колебаний. Этот ритм в какой-то мере синхронизированных инновационных циклов определяет поступь истории человечества, измеряемую в десятилетнем, полувековом и вековом масштабах.

   Можно проиллюстрировать эту сложную взаимосвязь на технологических и экономических циклах. Экономические кризисы ведут к резкому спаду инновационной активности, поскольку  преобладающий  технологический уклад переживает нисходящую волну своего жизненного цикла, смена моделей и поколений техники дает все меньше прироста эффекта, а падение эффективности ведет к сокращению ресурсов, которые экономика может выделить на обновление технологической базы общества. Сокращается объем вложений в науку, инновации и инвестиции.

   Однако к концу фазы депрессии экономического цикла становится очевидной необходимость обновления производства путем освоения первых поколений следующего технологического уклада, кластера базисных инноваций, реализующих накопленный к тому времени ресурс крупных изобретений. Это служит исходным пунктом для оживления экономики, ускорения экономического роста и, в свою очередь, увеличения объема и уровня накопления, массы ресурсов, вкладываемых в инвестиции и инновации. Этому способствуют оптимистические ожидания предпринимателей и инвесторов. Фаза оживления экономического цикла, таким образом, находит выражение в фазе подъема инновационного цикла и опирается на нее. Однако сама структура инноваций меняется: сокращается доля базисных нововведений, резко возрастает доля улучшающих.

   В фазе стабильности (зрелости) новые базисные инновации отталкиваются, поскольку надо окупить капитал, вложенный в освоение кластера базисных инноваций в предыдущей фазе. Продолжает нарастать поток улучшающих инноваций, но отдача от них постепенно падает, снижается норма прибыли, хотя на фондовом рынке это осознается с запозданием. В критической точке становится очевидной низкая эффективность, бесперспективность инвестирования инноваций (особенно растущего потока псевдоинноваций) и следует череда биржевых кризисов, открывающих дорогу для падения темпов прироста или спада производства, роста безработицы и т.н. Поэтому вложения в инновации могут служить одним из индикаторов (нередко запоздалым) цикличной динамики экономики, а прогноз базовых и улучшающих инноваций, смены поколений техники и технологий и технологических укладов — основой для предвидения экономических циклов и кризисов, колебания темпов экономического роста.

   При исследовании взаимодействия цикличной динамики инноваций следует учитывать, что это взаимодействие может осуществляться в трех основных формах: резонансной, демпфирующей и деформирующей. Например, «понижательная» волна долгосрочных и сверхдолгосрочных циклов оказывает усиливающее, резонансное влияние на колебания приходящихся на эту фазу параметров среднесрочных кризисов. Обратное, демпфирующее (смягчающее) влияние оказывает «повышательная» волна Кондратьевских циклов. Военные или политические кризисы могут оказать деформирующее воздействие на ход инновационного цикла. Как Первая, так и Вторая мировые войны начались в начале кризисных фаз среднесрочных циклов и прервали, деформировали их дальнейший ход, резко сократили затраты на инновации и многократно уменьшили их число, кроме узкой сферы, связанной с удовлетворением военных нужд и ведением войны.

   4. Волны инновационной активности неравномерно распределены в пространстве; периодически меняются их эпицентры и лидеры инновационной активности. Эпохальные и базисные инновации связаны с крупными вложениями в трансформацию общественных систем и требуют скопления в узком пространстве предпосылок и условий таких взрывов, которые затем распространяются по всему миру. Каждый инновационный переворот имеет свою исходную географическую точку (эпицентр). Инициатором переворота служит одна или несколько лидирующих отраслей, вновь появившихся или радикально трансформированных. В эпицентре могут быть сконцентрированы первоисточники инновационного обновления общества. Так, Великобритания к 1750 г. занимала всего 1,9% мирового промышленного производства — против 4% для Франции, 5% — России, 33,8% - Китая и 24,5% - Индии. Однако в результате инновационного взрыва, ставшего истоком промышленной революции, ее доля в мировом промышленном производстве поднялась до 9,5% в 1830 г. и 19,9% в 1860 г., тогда как доля Франции выросла соответственно до 5,2 и 7,9% соответственно, Германии —  до 3,5 и 4,9%, России - до 5,6 и 7%; доля  Китая упала до 29,8 и 19,7%, а Индии — до  17,6 и 8,6%. Великобритания в этот  период лидировала в научных открытиях и  изобретениях, становлении буржуазной демократии и парламентаризма, в развитии образования и культуры. С конца XIX в. эпицентром  инновационных преобразований во всех сферах общества стали США. В 50-60-е годы XX в. лидерство во многих сферах на недолгое время перешло к Японии и СССР. Однако с 80-х годов оно закрепилось за США и в определенных областях — за Западной Европой, которая стала мировым лидером в формировании многогосударственного цивилизационного объединения со всеми его институтами. Однако закрепление лидерства и эпицентра инновационного обновления за США и Западной Европой не навечно и не во всех сферах. Здесь, вопреки многим утверждениям, преобладает не постиндустриальное, а позднеиндустриальное общество и реализуется грандиозная социальная псевдоинновация — его продление в следующую эпоху под видом информационного общества. Кризис 2001-2002 гг., помимо прочего, показал эфемерность таких представлений, обнаружил устаревший базис этой трансформации, служащей идеологическим прикрытием для неолиберальной модели глобализации в интересах ТНК и взрастивших их метрополий. Нельзя исключить, что в ближайшие десятилетия выявятся новые лидеры и эпицентры в инновационном обновлении общества, отвечающем реальному содержанию гуманистически-ноосферной постиндустриальной цивилизации, время преобладания которой в мире придется, вероятно, на вторую половину XXI в.

   5. В динамике инноваций проявляются закономерности социогенетики — наследственности, изменчивости и отбора.

   Наследственность выражается в том, что обновление системы (или надсистемы, если система обречена на исчезновение) направлено не на разрушение ее наследственного ядра, а обеспечивает его сохранение и повышение жизнестойкости в меняющейся внешней среде. Могут сходить со сцены технологические и экономические способы производства, политический и социокультурный строй, исчезать с карты мира государства и даже цивилизации в результате эпохальных нововведений, но человечество в целом как суперсистема, его биосоциальный генотип сохраняется, передается из поколения в поколение. Наследственная функция инноваций как раз и состоит в создании условий для сохранения и обновления генотипа общества как суперсистемы, составляющих его надсистем, систем, отдельных элементов.

   Наследственная изменчивость в цикличной динамике этой суперсистемы как раз и составляет главное содержание и предназначение, основную функцию инноваций — эпохальных, базисных, улучшающих. Постоянно меняется, развиваясь, общество. Перемены происходят не только в его внутренней структуре, но и в окружающей среде, в био- и геосфере, в космическом пространстве. Чтобы адаптироваться к переменам, нужно меняться.

   Наиболее эффективные из этих перемен (инноваций) закрепляются в наследственном генотипе, обогащают его и передаются затем следующим поколениям. В то же время все отжившее свой срок, потерявшее жизнеспособность сходит с исторической сцены, уходит в  прошлое, сопротивляясь и пытаясь продлить  свое существование. Поэтому естественно сопротивление этих обреченных на исчезновение  элементов, опирающееся на силу инерции, консерватизма, привычки. Инновации не проходят гладко, они требуют активной борьбы, настойчивой воли и деятельности их инициаторов. Каждая инновационная волна — это взрыв противоречий в обществе. Этот взрыв тем более болезненный, чем больше глубина трансформации, чем она глубже и радикальнее. При этом базисные и эпохальные нововведения (например, революции в обществе) нередко затрагивают и часть наследственного ядра, стремясь разрушить все до основания. Вслед за революциями и радикальными реформами следуют контрреволюции и контрреформы, корректирующие инновации, которые устраняют крайности, опасность разрушительного забегания вперед, восстанавливают равновесие на новом уровне развития.

   В отборе состоит выбор и коррекция возможного набора инноваций. При смене социальных систем и этапов в их развитии возникает взрыв мутаций, потенциальных инноваций, цель которых — ответить на вызов этих перемен. Среди этих мутаций наблюдаются антиинновации, направленные на возврат к прошлому, предлагающие нереальные, опасно-фантастические перемены, либо псевдоинновации, не дающие ответа, адекватного вызову, создающие лишь видимость активной инновационной деятельности.

   Отбор в динамике общества не носит характера естественного отбора, поскольку он всегда осуществляется по инициативе и при активной деятельности людей, в противоборстве общественных систем. В этом смысле выбор и осуществление инноваций представляют собой, по классификации Чарльза Дарвина, искусственный отбор, осуществляемый людьми. В нем  можно выделить две основные разновидности: целенаправленный отбор, осуществляемый по заранее намеченному плану ведущей в этом  отборе общественной силы, и стихийный отбор  в результате противоборства общественных сил  (например, в рыночной конкуренции, противостоянии социальных сил, политических партий, в столкновении государств на международной арене).

    Кто является субъектами инновационного  отбора?

    Это, прежде всего, авторы идеи — ученые,  изобретатели, деятели культуры и образования, предприниматели, политические, общественные и религиозные деятели. Именно они  первыми ощущают и осознают необходимость  перемен и предлагают пути осуществления инноваций в той или иной сфере общества. Иногда эти идеи являются фантастическими, нереальными либо ложными, не дающими эффекта  или рождающими псевдоинновации. Но без широкого набора инновационных идей невозможно осуществить инновации, отвечающие назревшим и перспективным требованиям и обеспечивающие решение противоречия, адекватный ответ на вызов того или иного масштаба. Нередко инновационные идеи поддерживаются и навязываются обществу различными общественными силами — сообществами ученых и изобретателей, общественными и политическими движениями.

   Второй круг субъектов — собственно инноваторы (предприниматели, инвесторы, политики, деятели культуры), осуществляющие отобранные инновационные идеи, берущиеся за их реализацию, выделяющие на это необходимые ресурсы, принимающие на себя инновационный риск и присваивающие в случае удачного исхода получаемый эффект (например, инновационную сверхприбыль — квазиренту). Без инноваторов идея останется красивой мечтой, «облаком в штанах». Чем крупнее и масштабнее инновация, тем более значительных ресурсов она требует на свое освоение и распространение, тем большее число участников, тем значительнее риск и весомее потери в случае неудачи. Соревнование инноваторов (и, прежде всего, рыночная конкуренция) в погоне за «инновационным пряником» — инновационной сверхприбылью, политическим или социальным успехом, признанием творческого вклада ученого, литератора, художника, музыканта — побуждает жаждущих успеха к осуществлению инноваций, несмотря на риск. Многие из них при этом терпят неудачу, но осуществившие успешные инновации открывают новые перспективы в избранной ими области.

   Важным игроком на инновационном поле, осуществляющим отбор, является государство. Оно определяет законодательные правила игры на этом поле, отличающемся значительным своеобразием по сравнению с текущей деятельностью, формирует благоприятный (или неблагоприятный — как в современной России) инновационный климат, обеспечивает соблюдение установленных норм и правил инновационной деятельности. Но этим не ограничивается роль государства. Оно должно осуществлять    стратегически-инновационную  функцию: поддерживать базисные технологические и экономические инновации, придавая  им начальный импульс; проводить за свой счет  инновации в нерыночной сфере экономики и  прежде всего в обороне, здравоохранении,  фундаментальной науке, образовании, культуре; осуществлять инновации в государственно-правовой сфере и т.п. В этом плане государственные служащие такие же инноваторы, как и  предприниматели и инвесторы. Если государственный аппарат консервативен, не поддерживает инновации и — тем более — препятствует  им, проводит антиинновационную политику, то  страна обречена на инновационный кризис,  отставание от общего ритма преобразований.

   Особенно возрастает значимость инновационной функции государства в кризисных ситуациях, в переходные периоды, когда развертывается процесс обновления и смены социальных систем. В этот период реализуется обоснованный Питиримом Сорокиным социальный закон флуктуации тоталитаризма и свободы: в кризисных ситуациях «масштабы и суровость правительственной регламентации неизменно увеличиваются, и экономика общества, политический режим, образ жизни и идеологии испытывают тоталитарную трансформацию; и чем сильнее кризис, тем значительнее эта трансформация. Напротив, каждый раз, когда сильный кризис в обществе уменьшается, масштабы и суровость правительственной регламентации уменьшаются, и экономические, политические, идеологические и культурные системы реконвертируются к мирным детоталитарным, менее регламентируемым и более свободным образам жизни...».

   Иными словами, масштабность инновационной деятельности государства, его роль и ответственность в отборе и поддержке наиболее эффективных базисных инноваций в различных сферах общества в кризисных переходных ситуациях значительно возрастают. Когда кризис позади, наступает время преобладания улучшающих инноваций. Лидерство в их отборе принадлежит предпринимателям — инноваторам. Истинность этой закономерности инновационной динамики можно подтвердить двумя историческими примерами. В период глубочайшего кризиса 1929-1933 гг. в США суть нового курса Франклина Рузвельта состояла в значительном усилении государственного регулирования базисных инноваций в экономике и других сферах, что позволило вывести страну из кризиса и обеспечить ей условия для мирового лидерства. Пример противоположного характера: в период масштабного цивилизационного кризиса в СССР, а затем в России, поразившего все стороны жизни общества, был провозглашен курс на деэтатизацию общества, уход государства из экономики, фактически проводилась антиинновационная политика, государство поддерживало ряд антиинноваций. Следствием этого стал распад СССР и глубочайший кризис 90-х годов в России, отбросивший страну на десятилетия назад и углубивший потери и бедствия населения страны.

   Следует отметить, что циклично-генетические закономерности динамики инноваций, периодического инновационного обновления всех сфер общества все еще слабо исследованы и в недостаточной степени учитываются и используются в прогнозировании и в практической деятельности инноваторов, государств и межгосударственных объединений (например, при обосновании ООН и государствами стратегии устойчивого развития в условиях глобализации).

  

 

Инновации в технологической динамике

 

    В жизненном цикле поколения техники (технологии) выделяют обычно пять фаз: разработку (фундаментальная идея, изобретение, прикладная разработка, конструкторские работы, изготовление и испытание опытного образца); инновационное освоение на одном или нескольких предприятиях; распространение или диффузию с все более широким охватом производств, потоком улучшающих инноваций и освоением новых рыночных ниш; зрелость и насыщение (сатурацию) рынка, определение технологического уровня продукции и общественно-нормального уровня издержек, получение наибольшей массы прибыли при сравнительно низких темпах ее увеличения; старение товаров и сокращение сверхприбыли; потеря эффективности и вытеснение новым, более прогрессивным поколением, сокращение сферы производства и применения, преобладание псевдоинноваций, совершаемых по инерции и лишь продляющих агонию отживших свой срок поколений. Можно выделить и шестую фазу — пребывание в реликтовом состоянии, особенно в менее требовательных сферах применения или в технически отставших странах.

   Ритм смены преобладающих поколений техники в авангардных отраслях и странах составляет в современную эпоху примерно 10 лет. Но в быстро развивающихся отраслях (например, в области информационной техники, электронных средствах связи и т.п.) он может быть  значительно короче, в других отраслях (в энергетике, горной и металлургической промышленности и сельхозтехнике) — гораздо более  длительным. Общая протяженность жизненного цикла поколения техники (технологии) с  учетом фазы научной разработки и реликтовой  фазы в несколько раз больше.

   Преобладающие поколения техники (технологии) определяют конкурентоспособность  продукции на мировом рынке и лидеров в  конкурентной борьбе. В периоды технологических и экономических кризисов нередко происходит смена лидирующих отраслей и стран.  Перспективная научно-техническая и инновационная политика должна ориентироваться на поддержку своевременного обновления поколений техники (технологии) в ведущих отраслях экономики.

   Несколько взаимосвязанных и последовательно сменяющих друг друга поколений техники, реализующих общий технологический принцип, формируют технологический уклад. Он строится на базе общих технологических принципов, обладает внутренней логикой развития, включает обычно 4-5 сменяющих друг друга поколений техники. Первое поколение носит в значительной мере экспериментальный, разведочный характер и имеет узкую сферу применения (например, ламповые компьютеры, первое поколение персональных компьютеров и сопровождавших их программ).

 

 

Эпохальные и базисные технологические инновации XXI века

    

     Если исходить из того, что изложенные выше основные положения теории и цикличной динамики технологических инноваций являются верными и могут служить основой для более или менее надежного предвидения их будущих тенденций, то можно сформировать основные контуры прогноза технологической динамики и инновационных волн на наступивший XXI век. При этом мы исходим из действия эндогенных факторов и оставляем в стороне те внешние возмущения (например, глобальные экологические катастрофы и эпидемии, столкновение цивилизаций и т.п.), которые могут деформировать естественный ход технологического развития, а при худшем сценарии вообще прекратить его.

   Главной особенностью технологического развития мира в начале наступившего столетия станет реализация эпохальных нововведений, лежащих в основе формирующегося постиндустриального технологического способа производства, очередного цивилизационного векового инновационно-технологического цикла.

   Эпохальные нововведения, лежавшие в основе индустриального технологического способа производства, направленные на покорение природы в интересах быстро растущей численности населения, ориентированные на капиталистический механизм осуществления инноваций, присвоения и использования их плодов, в основном исчерпали свой потенциал. Они привели к чрезмерной дифференциации мирового технологического пространства, к растущим угрозам глобальной экологической катастрофы и ядерного самоуничтожения человечества. Все более очевидной становится необходимость радикально менять глобальные основы, векторы и механизмы инновационно-технологического развития.

   Каковы же могут быть основные черты, принципиальные особенности рождающегося на наших глазах постиндустриального технологического способа производства? Ответить на этот вопрос нелегко. Действует аберрация близости, которую поэт выразил словами: «Лицом к лицу — лица не увидать. Большое видится на расстоянии». Тем не менее, опираясь на историческую ретроспективу, на выявленные в прошлом закономерности циклично-генетической динамики технологической сферы, можно ответить на этот вопрос, развивая ранее выработанные прогнозы.

   Во-первых, для нового технологического способа производства характерна гуманизация технологий. Индустриальные технологии превращали человека в придаток, составной элемент системы машин и достигли наибольших успехов в развитии военной техники, создании оружия массового уничтожения, что в конечном счете поставило под вопрос само существование человечества. Постиндустриальные технологии должны его высвободить. Русский философ Н.А. Бердяев оценивал эту тенденцию как кризис рода человеческого. «С известного момента истории происходит очень радикальный сдвиг и переворот: переход к механическому и машинному складу жизни... По моему глубокому убеждению, произошла величайшая революция, какую только знала история, — кризис рода человеческого... Я думаю, что победоносное появление машин есть одна из самых больших революций в человеческой судьбе».

   Гуманизация технологий пойдет, вероятно, в трех направлениях:

   • автоматизация, роботизация и информатизация производства, освобождающие человека от тяжелого физического и монотонного труда, оставляющие за ним интеллектуальные функции по разработке, проектированию и созданию систем машин и технологий и контролю за  их функционированием; это предполагает  кластеры базисных инноваций, меняющих характер процесса производства и место человека  в нем;

   • увеличение доли инноваций, направленных на расширение производства высококачественных товаров и услуг личного потребления, на непосредственное удовлетворение постоянно растущих материальных и духовных  потребностей человека;

   • относительное, а затем и абсолютное сокращение доли производства вооружений и направленных на их совершенствования инноваций, которые занимали приоритетное место в индустриальном обществе.

   Во-вторых, отличительным признаком постиндустриальных технологий и инноваций станет их экологизация — ориентация на рациональную коэволюцию природы и общества, на становление позитивного варианта ноосферы. Сила воздействия достижений человеческого ума и реализующей их инновационно-технологической деятельности на биосферу достигла такого уровня, что природные системы в биосфере не могут самовоспроизводиться и поддерживаться без экологических инноваций, а вмешательство человека в окружающую среду ведет в ряде случаев к экологической катастрофе. Необходимо изменить вектор динамики технологий и инноваций, отказаться от установки на безнаказанное крупномасштабное использования природы и растущее использование почерпаемых природных ресурсов, ориентироваться на восстановление равновесия и взаимодополнения естественных и социальных систем как гарантии сохранения человечества.  Это находит выражение в трех приобретающих растущее значение технологических инновациях:                                  

   • обеспечивающих комплексное использование вовлеченных в производство природных,  ресурсов, распространение безотходных технологий их добычи, переработки, транспортировки, потребления;

   • направленных на уменьшение загрязнения окружающей природной среды, сокращение вредных выбросов в атмосферу, водную среду;

   • обеспечивающих переход к возобновляемым видам энергии и природного сырья, воспроизводство природно-сырьевой базы (геологоразведочные работы, лесное и водное хозяйство, мелиорация и рекультивация земель, разведение рыб и исчезающих видов диких зверей и т.п.).

   В-третьих, глобализация технологических инноваций — расширение за национальные границы масштабов их создания и распространения, формирование глобальных рынков высокотехнологичных товаров и услуг, инновационных продуктов позволит существенно ускорить процесс создания и распространения эпохальных и базисных инноваций, объединить ресурсы разных стран для их реализации, увеличить масштабы мировой технологической квазиренты, но и сокращать ее жизненный цикл, если ускорению нововведений не будут препятствовать монополистические ограничения ТНК и лидирующих стран.

   В-четвертых, можно ожидать сокращения длительности жизненного цикла поколений техники (технологий) и технологических укладов, ускорения пульсации инновационного обновления производства, поскольку сократятся сроки разработки, освоения и распространения новых систем машин и технологий и, следовательно, приблизятся периоды, когда они не будут приносить желанной сверхприбыли (технологической квазиренты), потеряют конкурентоспособность. Глобализация будет способствовать ускорению темпов научно-технического прогресса, ритма инновационного обновления.

   В-пятых, важнейшей чертой постиндустриального технологического способа производства должно стать сближение темпов и уровней инновационно-технологического развития отраслей, стран и цивилизаций. Конечно, отраслевые и территориальные различия в технологическом уровне производства сохранятся, но они не должны носить столь контрастного разрыва, как это наблюдается сейчас. Пример объединения Западной Европы показывает, что эта задача разрешима, но требует общей стратегии, крупных вложений, длительного времени. Необходима и смена модели глобализации, замена своекорыстной и пагубной неолиберальной модели на модель гуманистически-ноосферную, адекватную содержанию постиндустриальной цивилизации. Это отвечает цели, поставленной нобелевским лауреатом Джозефом Стиглицем: «Глобализация может быть перестроена, и когда это произойдет, когда она будет проводиться надлежащим образом и честно, когда все страны получат право голоса при определении затрагивающей их политики, тогда возникнет возможность создать новую глобальную экономику, в которой не только рост окажется более устойчивым и менее изменчивым, но и его плоды будут распределены более справедливо».

   Конечно, пять сформулированных выше главных отличительных признаков постиндустриального технологического способа производства могут быть поняты лишь как возможные перспективные тенденции, реализация которых потребует не одного десятка лет и натолкнется на сопротивление сил, заинтересованных в сохранении ныне сложившихся порядков (и беспорядков). Тем не менее нужно ясно осознать долгосрочные перспективы и последствия различных вариантов технологического развития, чтобы обоснованно выбирать стратегические цели и концентрировать прогрессивные силы, усилия новых поколений на их достижение.

   Есть основание полагать, что и в XXI в. сохранят  свое  действие  Кондратьевские циклы — большие волны конъюнктуры и, следовательно, будут наблюдаться две большие волны базисных инноваций, обусловленные сменой преобладающих в авангардных странах и на мировом рынке технологических укладов. В условиях глобализации, сокращения сроков освоения и распространения базисных инноваций мы вправе ожидать, что длительность Кондратьевских циклов и адекватных им технологических циклов сократится до 40-45 лет вместо прежних 50-60 лет в индустриальную эпоху.

    Учитывая, что с начала XXI в. пятый Кондратьевский цикл и соответствующий ему ТУ (технологический уклад)  вступили в понижательную стадию (о чем свидетельствует мировой кризис 2001-2002 гг.,  поразивший в большей мере страны, лидирующие в повышательной волне этого цикла —  США, Японию, Западную Европу), можно  ожидать в начале следующего десятилетия  более глубокий экономический и инновационно-технологический кризис. Выход из него возможен на основе освоения кластера базисных  инноваций, формирующих структуру шестого  ТУ. Большая волна базисных инноваций возможна с 10-х годов до конца 20-х годов XXI в.,  после чего на еще более высокой волне улучшающих инноваций в авангардных странах утвердится, получит распространение в мире и  станет определять конкурентоспособность на  глобализированном мировом рынке шестой  ТУ. В 20-30-х годах можно ожидать максимальный уровень мировой ТКР, а в фазе зрелости шестого ТУ, в 40-х - начале 50-х годов, ее общий объем будет падать.

   При сохранении отмеченной выше тенденции в 50-60-е годы мир ожидает очередной инновационно-технологический кризис, выход из которого будет найден на основе следующей большой волны базисных инноваций в 60-70-е годы, что приведет к преобладанию седьмого ТУ, пик которого, вероятно, придется на 80-е годы.

   О структуре и эпицентре седьмого ТУ пока нельзя сказать ничего определенного, кроме того, что именно он в полной мере отразит основные черты постиндустриального технологического способа производства, требования гуманистически-ноосферной постиндустриальной цивилизации. Однако о структуре шестого ТУ уже можно составить более или менее определенное представление, поскольку его фундаментальные основы закладываются уже сейчас и во многом продолжают генетические тенденции, заложенные в пятом ТУ.

   Ядром шестого ТУ, вероятнее всего, будут наноэлектроника и фотоника, генная инженерия и биотехнология животных, а затем и человека; содержательные информационные системы глобального уровня (научные, экологические,  образовательные,  социокультурные). Развертывающаяся волна базисных инноваций даст возможность преобразовать лицо  как сферы производства товаров (ее экологизировать), так и сферы услуг и домашнего  хозяйства (изменить условия жизни и быта  людей). Однако прогресс научной мысли и  технологии может породить и новые опасности,  связанные не только с созданием новых поколений смертоносного оружия, но и новых эпидемий, выходом из-под контроля биотехнологий и т.п. Человечество по-прежнему будет  находиться на лезвии бритвы, и не столько от  ученых и конструкторов, сколько от политиков  и глобального бизнеса зависит, сумеет ли оно не сорваться в пропасть и продолжить свои путь.

   Что касается эпицентра этой волны базисных инноваций, то резонно предположить, что лидеры пятой волны — США, Западная Европа, Япония и Австралия — в основном сохранят свое лидерство, но к ним будут приближаться, наступая на пятки, новые индустриальные страны — Южная Корея, Китай, Сингапур, Бразилия. На дальней периферии технологического переворота будут находиться большинство стран африканской, мусульманской и латиноамериканской цивилизаций.

   В России возможны два сценария. Если сохранятся преобладавшие в 90-е годы тенденции технологической деградации и отказа государства от поддержки базисных инноваций, то нас ждет перспектива отката на периферию мирового технологического переворота, снижения конкурентоспособности товаров и услуг и потери позиций не только на внешнем, но и на внутреннем рынках. Разрушенный в 90-е годы научно-технический потенциал будет невозможно возродить в течение десятилетий. Преобладающими укладами останутся четвертый и частично пятый. Немалая доля сохранится за третьим и реликтовыми укладами. Обеспечить достаточно высокие темпы экономического роста при устаревшей, физически изношенной технологической базе практически нереально.

   Если верх возьмет иной сценарий, т.е. ориентация на стратегию научно-технологического прорыва, на переход к инновационному типу  развития страны на основе избранных приоритетов, а государство будет активно поддерживать базисные инновации по тем приоритетам,  где имеется потенциал прорыва, то воз- можно некоторое сближение технологического уровня страны с авангардными странами.  Сближение, но не возврат в число технологических лидеров, как это было при освоении четвертого ТУ (по крайней мере, в ВПК и связанных с ним отраслях), — слишком большие потери допущены, прежде всего, в кадрах; разрушены многие научно-технические и особенно конструкторские школы, а новые создаются десятилетиями при сильном государственном финансировании. Поэтому даже при оптимистическом сценарии положение России в мировом инновационном поле выглядит не блестяще, хотя и не так удручающе, как при пессимистическом.

   Что касается инновационных волн, которые поднимаются каждое десятилетие и становятся основой и исходным пунктом смены поколений техники и технологий, то нет оснований полагать, что они прекратят свою ритмичную пульсацию в наступившем веке. Здесь, как и в предыдущем случае, глобализация может лишь участить пульс периодического инновационного обновления производства: скажем раз не в 10-12,а в 8-10 лет (в рамках общего сокращения длительности больших циклов). Причем на повышательных фазах больших циклов уровень малых инновационных волн будет выше, на понижательных — ниже; глубина кризисов, предшествующих волнам, имеет обратную зависимость.

   Глобализация будет иметь одним из своих последствий более заметную синхронизацию цикличных колебаний инновационной активности, волн базисных и улучшающих инноваций по странам и цивилизациям. Все труднее  остаться в стороне от этих колебаний и связанной с ними неравномерной динамики мировой  ТКР. Однако характер распределения этих  волн, выигрыш и потери от них будут зависеть  от того, какая модель глобализации будет преобладать — неолиберальная или гуманистически-ноосферная. При каждом кризисе будут  обостряться глобальные противоречия, попытки переложить его тяготы на слабые звенья  глобального хозяйства.

    На первую половину XXI в. со сравнительно высокой степенью вероятности можно прогнозировать малые волны базисных инноваций  в 2003-2005 гг. и в середине 10-х годов при  одновременной подготовке заделов для последующей, более крупной волны базисных инноваций в 20-е годы, что будет способствовать  освоению и распространению поколений шестого ТУ. Малые волны инновационной активности будут наблюдаться в следующие два десятилетия, пока не создадутся предпосылки  для очередной большой волны, связанной со  становлением седьмого ТУ в 60-70-годы XXI в.

   Технологические инновации тесно переплетаются с экологическими, преобразующими сферу взаимоотношений общества и природы или отдельные звенья этих взаимоотношений. Да и родились они вместе, поскольку сам человек является результатом эволюции природы и продолжает жить в ее окружении, шаг за шагом увеличивая свою власть (часто дурно используемую) над биосферой. Тем не менее экологические инновации заслуживают отдельного рассмотрения, поскольку отличаются от технологических своими целями, механизма-ми, последствиями.

 

 

Экологические инновации на пути к ноосфере и устойчивому развитию

 

 Экологические инновации имеют два основных поля применения:

   • направленные на вовлечение в производство и в жизнь людей новых естественных сил и природных ресурсов, более эффективное их использование для удовлетворения потребностей общества (экологические инновации первого рода);

   • служащие охране окружающей среды от вредных последствий производства и жизнедеятельности, от негативных для природы последствий других направлений инноваций — технологических, военных, социально-политических и т.д., что, в конечном счете, улучшает условия жизни людей (экологические инновации второго рода).

   В отличие от других направлений инновационной деятельности, экологические инновации привязаны к конкретным условиям окружающей среды и наличию определенных видов природных ресурсов, резко дифференцированы по разным поселениям, регионам, странам, климатическим поясам — и в то же время глобальны, трансграничны, поскольку природа развивается по своим законам и не считается с созданными человеком границами.

   Экологические инновации появились на свет вместе с человеком, его сознательной деятельностью, направленной на использование продуктов природы как орудий и предметов труда для удовлетворения насущных нужд. Использование орудий труда из дерева, кости, камня, освоение и использование огня, изобретение копья и копьеметалки, гарпуна, лука и стрел стали базисными нововведениями эпохи палеолита, которые позволили человеку обособиться от остальной биосферы, выживать и развиваться в полной опасностей и неожиданных перемен природной среде. Однако рост могущества человека приносил и негативные экологические последствия. Уже в эпоху мезолита, примерно 10-12 тыс. лет назад, разразился первый общий для большинства мест расселения человека (умеренный пояс к северу от экватора) экологический кризис. Причины его были двоякие — как естественные (отступление на север вслед за таянием ледников крупных животных, служивших основным источником питания для увеличившейся численности людей), так и происходящие от деятельности человека: с помощью лука и стрел он столь быстро уничтожал крупных животных, что естественное воспроизводство не поспевало восполнять убыль и первобытные общины были обречены на прозябание и голодную смерть.

   Кризис был преодолен с помощью эпохальных нововведений, имевших как технологический, так и экологический характер и определивших содержание неолитической революции: освоение земледелия, скотоводства, ремесла и строительства как особых видов деятельности, ослабивших зависимость человека от природных процессов и в то же время дававших ему возможность видоизменять эти процессы и их продукты в своих интересах.

   Каждая последующая историческая эпоха характеризовалась эпохальными и базисными инновациями, увеличивавшими власть человека над природой и одновременно таившими угрозу экологических бедствий: освоение орошаемого земледелия, строительство огромных ирригационных систем — и угроза засоления и падения плодородия почв, от чего иногда гибли древние цивилизации; изобретение паровых двигателей, паровозов и пароходов — и истребление лесов, а затем и исчерпание лучших месторождений каменного угля и металлов; применение ядохимикатов для борьбы с вредителями растений — и отравление почв, гибель птиц и диких животных; использование энергии атома для производства электроэнергии — и угрозы радиоактивных катастроф и т.п. Природа мстит человеку за его недальновидные решения и действия. Избежать пагубных последствий можно лишь на основе экологических инноваций, восстанавливающих равновесие, сбалансированность в коэволюции природы и общества.

   Экологические инновации являются ступеньками, более или менее крупными шагами на пути превращения биосферы в ноосферу — сферу разума, оказывающего возрастающее влияние на природные процессы, происходящие в биосфере, на ее эволюцию. Учение о ноосфере, основы которого разработаны В.И. Вернадским и развиты Н.Н. Моисеевым и десятками других ученых, приобретает все большее признание как магистральный путь восстановления оптимальной коэволюции, равновесия в развитии природы и общества. Однако в само понятие ноосферы часто вкладывают различный смысл, опираясь на разные высказывания В. И. Вернадского. В одних его положениях ноосфера — это реальность, складывающаяся тысячелетиями, имеющая как положительный, так и отрицательный результат: «В последние тысячелетия наблюдается интенсивный рост влияния одного видового живого вещества — цивилизованного человечества — на изменение биосферы. Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние — в ноосферу. Человечество закономерным движением, длившимся миллион-другой лет, отходит от других живых организмов как новая небывалая геологическая сила... Процесс эволюции биосферы, переход ее в ноосферу явно проявляет ускорение темпа геологических процессов... в течение [последних] немногих тысяч лет в связи с ростом научной мысли и социальной деятельности человечества».

   В одной из своих последних работ В. И. Вернадский дает несколько иную трактовку периода становления ноосферы: «В XX веке впервые в истории Земли человек узнал и охватил всю биосферу, закончил географическую карту планеты Земля, расселился по всей ее поверхности... Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы... и есть «ноосфера»... Ноосфера есть новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни... Ноосфера — последнее из многих состояний эволюции биосферы... Сейчас мы переживаем новое геологическое эволюционное изменение биосферы. Мы входим в ноосферу».

   Большинство современных экологов — сторонников ноосферы придерживаются второй трактовки этого понятия, модифицирует его, перенося в будущее как идеал, которого еще нужно достичь в результате серии базисных экологических инноваций, не останавливаясь ради этого перед сокращением численности человечества до одного миллиарда. Так, В.А. Зубаков выдвигает концепцию «экогеизма», отстаивает «экогейский сценарий развития»: численность человечества должна быть сокращена в течение жизни двух поколений до 1-1,5 млрд. человек (вместо нынешних 6 млрд.); количественный рост человечества нужно сменить качественным его совершенствованием; предстоит превратить экогейскую веру в новую религию.

   Конечно, это были бы эпохальные экологические нововведения, в корне меняющие характер и траекторию развития человечества. Но это антиинновации, на деле ведущие к вырождению и исчезновению человечества, к самоубийственному столкновению, с одной стороны, цивилизаций и государств, принадлежащих к «золотому миллиарду», а с другой — большинства осужденных на уничтожение народов и социальных слоев. Трудно придумать что-либо более бессмысленное и опасное, прикрываясь фразами о бесконфликтной коэволюции человека и биосферы, гомеостазе общества с дикой природой и т.п.

   Ю.В. Яковец придерживается первой трактовки ноосферы, датировку становления которой уточнил В. И. Вернадский в одной из своих работ. «Можно считать, что последние 5-7 тыс. лет, не увеличиваясь в темпах, идет непрерывное становление ноосферы и ... рост культурной биохимической энергии человечества». Действительно, экологические инновации неолитической революции создали предпосылки для перехода к искусственному воспроизводству, усилению независимости человека от природы, влияния его мысли и деятельности на природные процессы. Но реально реализованы эти предпосылки на базе следующего кластера эпохальных нововведений, когда возникли орошаемое земледелие, первые локальные цивилизации, государства, частная собственность, т.е. примерно 5 тысячелетий назад, в III тысячелетии до н.э. в небольшой густонаселенной части земного шара. И каждая последующая историческая эпоха, каждая новая мировая цивилизация опиралась на кластер эпохальных технологических, экологических и иных инноваций, а к концу эпохи наблюдался очередной экологический кризис, преодолеть который можно было только на основе радикальных инноваций.

   Ближайший к нашему времени экологический кризис развернулся в последней четверти XX в. Он явился следствием ряда причин: демографического взрыва, увеличения за полвека численности населения планеты в 2,4 раза (одновременно с ростом потребностей и потребления каждого человека это многократно усилило демографическую нагрузку на природные ресурсы и окружающую среду); чрезвычайного роста индустриальной машины, истощения некоторых видов природных ресурсов и достигшего в ряде регионов критической черты загрязнения окружающей среды; создания, накопления запасов и опытного опробования новых видов оружия, способных уничтожить не только человечество, но и все живое на Земле.

   Угроза самоуничтожения стала настолько реальной и осознанной, что вызвала ответную реакцию в виде волны базисных экологических инноваций. Одни из них носят технологический характер и направлены на создание поколений экологически чистых систем машин, малоотходных и безотходных технологий, средств мониторинга за состоянием окружающей среды; другие — экономический и правовой характер: принятие экологических законов и жестких стандартов допустимого уровня выбросов в окружающую среду, введение штрафных платежей за эти выбросы; третьи являются геополитическими: международные соглашения о запрещении испытаний ядерного оружия, о сокращении под международным контролем наиболее смертоносных видов ядерного, биологического, химического оружия; четвертые относятся к сфере образования и морали: распространение экологического императива как одного из столпов современной нравственности, экологизация образования.

   Пожалуй, наиболее значимым глобальным эпохальным нововведением стала выработка и принятие на встрече в верхах в Рио-де-Жанейро в 1992 г. концепции устойчивого развития.

   Основной принцип устойчивого развития — оптимальное сочетание в хозяйственной деятельности, в использовании природных ресурсов интересов настоящего и будущего поколений.

   Однако кластер глобальных и национальных экологических инноваций, определенных декларацией об устойчивом развитии, оказался в значительной степени невыполненным. Экологическое положение на планете продолжает ухудшаться. Период между двумя саммитами можно характеризовать как десятилетие крушения надежд.

   В докладе на заседании круглого стола «Рентные источники глобального устойчивого развития» был предложен ряд глобальных экологических инноваций, получивших затем обоснование в монографиях «Глобализация и взаимодействие цивилизаций» и «Рента, антирента и квазирента в глобально-цивилизационном измерении». В чем суть этих инноваций?

   Предложена концепция глобального устойчивого развития (базисная научная инновация). Новизна здесь состоит, во-первых, в том, что устойчивое развитие не может быть успешно реализовано в отдельных, даже самых развитых странах. Рациональная коэволюция природы и общества может быть на долгосрочной основе достигнута только в планетарном масштабе: «Не следует рассчитывать, что концепция и стратегия устойчивого развития могут быть успешно реализованы в отдельных авангардных странах или цивилизациях (например, североамериканской, западноевропейской, японской), тогда как остальной мир будет находиться в состоянии неустойчивого равновесия или катастрофических перемен. Глобальный мир един и неделим... Сами по себе национальные концепции и стратегии не дадут желанного успеха, если не будет выработана и реализована глобальная стратегия устойчивого развития. Это должно стать главной задачей мирового научного сообщества, представляющей интересы глобального гражданского сообщества ООН и ее институтов. Рекомендуется создать с этой целью под эгидой ООН и ЮНЕСКО глобальный научный совет по устойчивому развитию.

   Во-вторых, обеспечение устойчивого развития — это объективно обусловленная тенденция, одна из закономерностей становления гуманистически-ноосферного постиндустриального общества, магистральный путь эволюции ноосферы (по В.И. Вернадскому) и обеспечения коэволюции общества и природы (по Н.Н. Моисееву). Эпохальные и базисные экологические инновации периода становления этого общества должны быть гармонизованы, согласованы с другими инновациями, определяющими содержание этого общества. Опасно и бесперспективно сохранять природу в ущерб обществу или развивать общество за счет ущерба природе. Биосоциальные системы в ноосферном обществе могут развиваться только совместно и гармонизировано.

   В-третьих, главной движущей силой обеспечения глобального устойчивого развития должны стать диалог, сотрудничество и партнерство цивилизаций в решении острейших глобальных проблем XXI в., включая и экологическую проблему. Предотвращение столкновения, обеспечение диалога и партнерства цивилизаций — вот осевая проблема первой половины XXI в. Нерешенность глобальных экологических проблем является одним из факторов, подталкивающих к столкновению цивилизаций, которые становятся сейчас решающей силой, главными игроками на глобальной сцене. Концепция глобального устойчивого развития должна быть выработана и реализована на основе сотрудничества всех цивилизаций, независимо от соотношения их военной и экономической силы, с учетом их разноречивых интересов, на основе согласия и компромиссов. Принятая Генеральной Ассамблеей ООН 9 ноября 2001 г. резолюция «Глобальная повестка дня для диалога между цивилизациями» создает предпосылки для достижения такого консенсуса, если только эту резолюцию выполнять, а не положить под сукно.

   В-четвертых, предложен экономический механизм обеспечения глобального устойчивого развития (экологическая инновация экономического характера) в форме образования глобальных фондов (экологического, технологического, социокультурного) за счет отчислений от мировых рентных доходов — природной ренты, экологической антиренты, технологической и финансовой квазиренты. Это позволило бы получить значительный и устойчивый источник финансирования глобальных экологических программ и проектов, обеспечивающих более эффективное распределение доходов от эксплуатации природных ресурсов и их замещения (а запасы многих их видов ограничены и в перспективе будут в основном исчерпаны — по крайней мере, в экономически эффективных пределах), охрану от загрязнения и облагораживание окружающей природной среды в критических точках планеты, формирование глобального экологического мониторинга и прогнозирования, возмещение ущерба в результате крупных экологических и природных катастроф. Тем самым глобальное гражданское общество получило бы в свои руки экономические рычаги для поддержания устойчивого развития.

   В-пятых, предложены государственно-правовые экологические инновации для обеспечения глобального устойчивого развития на основе формирования глобального права — системы международных правовых норм, обязательных к исполнению и признанных мировым сообществом. Отдельные элементы такого права уже действуют в области нераспространения ядерного оружия, контроля за использованием атомной энергии, норм отчислений на содержание ООН и других международных организаций, правил ВТО и т.п. Правовые нормы более высокого уровня, включая и экономические нормы типа налоговых и таможенных, действуют в рамках Европейского союза. Именно здесь отрабатывается межгосударственный правовой и экономический механизм, который, как нам представляется, может быть использован при формировании глобального механизма.

   Кто же должен устанавливать такие правовые нормы? Возможны два пути. Первый — подписание международных договоров, соглашений, конвенций, к которым присоединяются заинтересованные страны, ратифицируя общий документ. Такой порядок отвечает современному международному праву, однако, как показывает опыт ратификации Киотского протокола, он весьма длителен и необязателен для стран, не пожелавших присоединиться к документу. Другой путь — формирование органов глобальной законодательной власти, принимающих обязательные правовые нормы глобального права на основе компромиссов и консенсуса, и органов исполнительной власти, осуществляющих принятые нормы. Вероятно, функциями законодательной власти можно было бы наделить Генеральную Ассамблею ООН, а исполнительной власти — Совет Безопасности ООН и аппарат Генерального секретаря ООН. Это означало бы, что часть суверенитета все государства в определенных пределах передают надгосударственным органам (как это сделано в Европейском союзе) для выполнения закрепленных за ними функций. Тем самым глобальное гражданское общество получило бы институциональную реализацию, организационно-правовой механизм своего устойчивого развития, контроля за кризисами и последствиями глобализации.

   Названные выше базисные инновации приведут к радикальным переменам в системе геополитических отношений и потребуют не одного десятилетия для своего поэтапного осуществления, а главное — формирования и глобального распространения ноосферного мышления не только среди ученых, но и среди политиков, бизнесменов, новых поколений граждан мира, как важнейшее направление становления на планете   интегрального   социокультурного строя. Путь этот нелегкий и непривычный, идущий вразрез со многими канонами и стереотипами современных геополитических отношений. Но иного реального пути к выживанию и развитию человечества просто нет — разве что утопическая идея о всемирной империи, где порядок будет навязываться и осуществляться одной сверхдержавой.

 

Экономические инновации XXI века

Начавшееся столетие характеризуется развер­тыванием эпохальных инноваций в экономике, меняющих ее содержание на пути становления постиндустриального общества. Эти инновации получают разную оценку в литературе.

Так, Э.Г. Кочетов полагает, что мир вступил в завершающую фазу постиндустриальной эко­номики, за которой последует неоэкономичес­кая цивилизация: «Сегодняшний мир погружа­ется в постиндустриальную модель, в его выс­шую техногенную фазу... На горизонте выри­совывается грозный, необратимый вопрос: как долго мир (геоэкономическое пространство) будет находиться в рамках техногенной фазы постиндустриализма — фазы бешеного ресурсопоглощения, техногенного изматывания че­ловечества», прежде чем оформятся, окрепнут ядра новой, неоэкономической цивилизационной парадигмы развития.

Такая оценка и настоящей, и будущей эпо­хальной экономической инновации неверна. Во-первых, техногенный характер присущ не постиндустриальному, а индустриальному экономическому способу производства, особенно усиливаясь на завершающей, позднеиндустриальной стадии его жизненного цикла. Во-вто­рых, постиндустриальное общество с прису­щим ему способом производства еще далеко не наступило. Оно переживает мучительную ста­дию становления и не носит техногенного ха­рактера, а будет гуманистически-ноосферным; к нему ближе не США, а скорее скандинавские страны, прежде всего Швеция. Утверждение постиндустриального экономического способа производства, принципиально отличного как от социалистического, так и от капиталистичес­кого способов производства, займет, пожалуй, всю первую половину XXI в.

Другой вариант эпохальной экономической инновации XXI в. представлен в монографии В.Л. Иноземцева «Расколотая цивилизация». Содержание этой инновации — постэкономи­ческая революция: «Переход от экономической эпохи к ностэкономической, трактуемый в ка­честве постэкономической революции, может быть сопоставлен по своему значению лишь с процессом становления самой экономической эпохи, занявшим в историческом развитии... многие столетия... Постэкономическая трансформация представляет собой сложный про­цесс, который составит содержание развития цивилизации на протяжении ближайшего сто­летия». Главные черты постэконо­мического общества в представлении В.Л. Ино­земцева: основные интересы большинства людей выходят за материалистические преде­лы; на смену труду приходит творчество; уходят в прошлое частная собственность и эксплуатация; лидерство в обще­стве переходит к новому высшему классу — интеллектуальным работникам, обладающим монополией на знания и навыки. Однако переход к постэкономическому обществу станет реальностью лишь для запад­ной цивилизации: «Западные страны перешли на самоподдерживающийся тин развития, когда творческий потенциал их граждан занял место важнейшего инвестиционного ресурса, а внутренние импульсы к максимальной саморе­ализации во многом заменили экономические мотивы деятельности». Страны Востока (включая Японию и Китай) и другие страны (включая Россию) навеки обречены находиться во втором эшелоне, на индустри­альной ступени, поскольку возможность ус­пешного «догоняющего» развития становится иллюзорной. Что касается наиболее бедных стран «четвертого мира», то они не имеют перспектив саморазвития и станут объ­ектом «обновленного колониализма». Они «должны быть лишены своего суверенитета в течение ближайших десяти лет посредством вмешательства международных сил.., управле­ние ими передано группам международных наблюдателей и экспертов, опирающихся на войска ООН». На протяжении следующих 15-20 лет за счет бюджетов ведущих постинду­стриальных стран должны быть осуществлены меры по прекращению их экологической и эко­номической деградации.

Концепция постэкономической революции и «расколотой цивилизации» как эпохальных но­вовведений XXI в. не выдерживает критики по следующим основаниям.

Во-первых, экономика как способ производ­ства и распределения материальных благ и услуг для удовлетворения растущих потреб­ностей общества всегда была, есть и будет основой его существования и развития. И хотя в постиндустриальном обществе возрастает роль творческого начала в мотивации деятель­ности людей, труд никогда не будет замещен творчеством. Последнее есть высшая форма труда.

Во-вторых, хотя частная собственность ра­дикально трансформируется, как и формы экс­плуатации, однако на ближайшее столетие не просматривается их полная ликвидация, тем более в США и странах Западной Европы, равно как и господство интеллектуалов. Вооб­ще идеал постэкономического общества, нари­сованный современным экономистом, очень сильно смахивает на принципы общества в «Утопии» Томаса Моора или на марксистское коммунистическое общество.

В-третьих, раскол глобальной цивилизации на три слоя — постэкономический, индустри­альный и неоколониальный — реакционная и весьма опасная утопия, чреватая столкновени­ем цивилизаций. Во многом она напоминает строение поздней Римской империи. Да и не­давнюю оккупацию Афганистана и Ирака и организацию управления ими можно рассмат­ривать как попытку реализации модели неоко­лониализма, предложенной В.Л. Иноземце­вым. Однако очевидно, что подобная трехэтаж­ная структура глобальной цивилизации с гос­подством одной сверхдержавы (глобальной империи) нежизнеспособна, поскольку она вы­зывает растущее неприятие и сопротивление других локальных цивилизаций, да и экономи­ческая сила США далеко не беспредельна и ориентирована в большей мере на техногенную экономику позднеиндустриального общества, чем на гуманистически-ноосферную социально-экономическую и экологическую основу обще­ства постиндустриального. США еще предсто­ит пережить болезненный кризис постинду­стриальной трансформации и адаптации к многополюсному миру. Западной Европе этот процесс трансформации пережить намного легче, поскольку она уже апробирует новую модель интегрального экономического и социокультурного общества (примером может слу­жить Скандинавия), формирования цивилизационного единства в рамках Европейского союза с эффективным механизмом межгосу­дарственного сотрудничества и партнерства.

Таким образом, концепция признания ста­новления постиндустриального общества свершившимся фактом в развитых странах Запада и «расколотой цивилизации» неприемлема для характеристики главной эпохальной иннова­ции XXI в. Эта инновация только развертыва­ется, ей предстоит длительный путь, охваты­вающий значительную часть этого века. Она приведет к радикальному переустройству эко­номики каждой страны и всего геоэкономичес­кого пространства на новых принципах. Это переустройство будет опираться на кластер ба­зисных инноваций, меняющих лицо экономики и реализующих ряд уже сложившихся, но пока не преобладающих тенденций.

Охарактеризуем вкратце эти ожидаемые ба­зисные экономические инновации наступивше­го века.

1. Трансформация отношений собственнос­ти будет состоять, вероятно, не в утверждении господства какой-либо одной формы присвое­ния, а в становлении смешанной интегральной экономики, гармонично сочетающей дополняю­щие друг друга экономические уклады и формы собственности:

• мелкую частную собственность, предо­ставляющую миллионам малых предпринима­телей возможность проявить предприниматель­ский талант в наполнении рынка товарами и услугами, в освоении и распространении улуч­шающих инновации, обеспечивая гибкую реак­цию на колебания рыночной конъюнктуры и занятость значительной части населения. По­вышение доли малого бизнеса во многих стра­нах в последние десятилетия показывает жиз­ненность и перспективность этой инновации;

•  корпоративную собственность в ключе­вых отраслях, требующих концентрации капи­тала для реализации крупномасштабных инно­вационно-инвестиционных проектов, обеспечи­вающих  прогрессивные  сдвиги  в  экономике. Однако корпорации все больше будут терять характер частной собственности отдельных лиц и групп, приобретать демократический харак­тер на основе массового участия акционеров, ставиться под контроль гражданского общества как в национальном, так и в глобальном мас­штабах   (особенно  в  отношении  транснацио­нальных корпораций), с тем чтобы избежать злоупотреблений со стороны менеджеров;

•  общественную собственность в виде раз­нообразных кооперативов,      коллективных предприятий, профсоюзов, ассоциаций, позво­ляющих на добровольных началах объединять­ся для ведения той или иной деятельности;

•  государственную собственность в ключе­вых отраслях экономики и ее нерыночном сек­торе,   позволяющую   поддерживать   базисные инновации, обеспечивать воспроизводство человеческого капитала и реализацию экологи­ческой  политики,  усиливать  гуманистически-ноосферный характер проводимых трансфор­маций. Но и эта форма присвоения будет но­сить более демократический и менее бюрокра­тический характер;

• межгосударственную и международную собственность различных межгосударственных объединений и цивилизационных союзов, вы­ражающих и развивающих интеграционные тенденции и использующих возможности гло­бализации для формирования транснациональ­ных корпораций, находящихся под реальным контролем институтов глобального граждан­ского общества.

Фундаментом этой пирамиды будет семей­ная и личная собственность, доля которой в национальном богатстве возрастает. В домаш­нем хозяйстве потребляется основная часть со­зданных в обществе товаров и платных услуг, осуществляется воспроизводство человека и семьи, производится немалая толика продуктов и услуг для натурального собственного потреб­ления.

Следовательно, палитра отношений при­своения в постиндустриальном обществе не обеднеет и не унифицируется, а будет характе­ризоваться возросшим разнообразием при от­сутствии диктата какой-либо одной формы соб­ственности. Каждый экономический уклад будет занимать адекватную его характеру нишу и не противоборствовать, а кооперироваться с другими укладами в общем потоке многогранной и многослойной экономической деятель­ности.

Для становления многоукладной гармонич­ной экономики придется осуществить транс­формацию каждого вида собственности, поста­вить под контроль гражданского общества мо­нополии и транснациональные корпорации, свести к минимуму теневую экономику, нарко­бизнес, коррупцию чиновников. Это потребует смены нескольких поколений бизнесменов и государственных чиновников.

2. Трансформация отношений распределе­ния будет направлена на преодоление чрезмер­ной экономической стратификации между раз­личными социальными слоями. Речь не идет об устранении социальных различий, введении уравнительного распределения или перехода к коммунистическому принципу «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Имущественное неравенство, распределение по результатам вложенного труда неизбежно со­хранятся. Они служат стимулом к производи­тельному труду, побуждают к инициативе, в том числе инновационной. Общество должно поддерживать тех, кто уже или еще не может работать, способствовать повышению общего уровня и качества жизни, препятствовать не­обоснованному обогащению. Средствами для социальной ориентации экономики служат про­грессивное налогообложение доходов трудя­щихся, собственников, предприятий, а также фонды социальных трансферов, государствен­ные социальные программы.

Особого внимания заслуживает проблема распределения сверхприбылей — природной ренты, экологической антиренты, технологи­ческой, финансовой и иной квазиренты. Воз­никновение этих сверхприбылей во многом свя­зано с использованием общественных факторов воспроизводства. Общество может и должно изымать основную их часть для выравнивания условий конкуренции, финансирования инно­вационных, социальных и экологических про­грамм и проектов.

3. Кластер базисных инноваций ожидается и в сфере рынка. Можно наметить основные контуры этих преобразований.

Во-первых, предстоит преодолеть чрезмер­ный отрыв виртуального рынка ценных бумаг на фондовых биржах, связанные с их функци­онирования спекулятивные перетоки капитала и резкие колебания капитализации и курса ценных бумаг от величины, структуры и дина­мики реальных рынков товаров и услуг, рабо­чей силы, капитала, инвестиций. Сложивший­ся разрыв чреват частыми финансовыми кри­зисами, усиливает неустойчивость экономики. Например, поданным Всемирного банка, всего за три года — в 2002 г. против 1999 г. — капитализация мирового фондового рынка, до того стремительно возраставшая, уменьшилась на 8,5 трлн. долл. — 23,5%. Это обусловлено тем, что многие «мыльные пузыри» фондового рынка  в  условиях  развернувшегося  кризиса лопнули.

Во-вторых, в большей мере под контроль общества будет поставлена динамика цен — главного инструмента саморегулирования ры­ночной экономики. Речь идет не о возврате к планированию уровней, соотношений и дина­мики всех видов цен: опыт СССР показал, что централизованное установление цен и тарифов на миллионы товаров и услуг ограничивает гибкую реакцию их производителей, становит­ся инструментом бюрократического произвола, препятствует развертыванию предпринима­тельской и инновационной инициативы. Но и стихийно-рыночное ценообразование, о чем свидетельствует печальный опыт России и дру­гих постсоветских стран начала 90-х годов, ведет к инфляционному взрыву, к неуправляе­мому перераспределению богатства между раз­личными отраслями и социальными слоями, к отрыву цен от их объективной основы и лож­ным выводам при использовании их для соиз­мерения затрат и результатов в рыночной эко­номике. Более эффективен смешанный меха­низм ценообразования, сочетающий (интегри­рующий) инициативу продавцов и покупателей в определении цен и тарифов на конкретные товары и услуги с учетом изменении конъюнк­туры с государственным регулированием изме­нений уровней и соотношения цен - начиная с законодательного установления общих пра­вил определения их структуры, уровня, изменении вплоть до прямого установления цен и тарифов на важнейшие структуроопределяющие или социально важнейшие виды товаров и услуг. Политика такого регулирования широко используется в ряде стран.

При этом особого внимания заслуживает воздействие на цены инновационных продук­тов, преодоление возникающего здесь иннова­ционного порога. Дело в том, что любая техно­логическая инновация (особенно радикальная, базисная) связана со значительными инвести­циями, не сразу дающими отдачу. Объем про­изводства инновационного продукта первона­чально незначителен, издержки освоения высо­ки. Ему еще предстоит освоить рыночную нишу (когда речь идет о принципиально новом това­ре). Если возмещать эти повышенные издерж­ки и добавлять к ним прибыль для окупаемости инвестиций, путь на рынок для этого товара (услуги) будет закрыт, инноватор не сможет возместить издержки и разорится. Но если не включать издержки освоения в цену, то новый товар (услуга) будет убыточным для инноватора. Результат тот же самый. Следовательно, нужны специальные комплексные механизмы, позволяющие регулировать цены инновацион­ных товаров (услуг) таким образом, чтобы ускорить их продвижение на рынке, растянуть во времени возмещение издержек освоения, перекрывая их сверхприбылью (инновацион­ной квазирентой) на следующей фазе иннова­ционного цикла. По базисным нововведениям необходимы конкретные формы государствен­ной поддержки (освобождение на период до окупаемости инвестиций от налогов, налоговые кредиты, прямые государственные инвестиции, венчурное инвестирование и т.н.). Государство заинтересовано в такой поддержке, поскольку в результате инноваций повышается конкурен­тоспособность экономики и увеличивается до­ходная часть бюджета.

В-третьих, требуются инновации в области финансов и кредита, включая государствен­ные финансы. Очевидно, что иллюзии о неиз­бежном отмирании товарного производства и обслуживающего его финансово-кредитного механизма беспочвенны. В XXI в. этот меха­низм сохранится, но будет модифицироваться применительно к условиям постиндустриаль­ной экономики. Пока трудно предвидеть кон­кретные формы такой модификации, по ее общие контуры уже просматриваются. Это обеспечение большей устойчивости в денежном и финансовом механизме, недопущение круп­ных инфляционных скачков, дезорганизую­щих воспроизводство (хотя неравномерность по фазам экономических циклов сохранится). Это сокращение налогового пресса и непроиз­водственных (включая, военные) расходов го­сударства, дифференцированность (в том числе прогрессивность) налогообложения, вы­работка четких механизмов оценки и распреде­ления рентных доходов (природной ренты экологической антиренты, технологической финансовой и иной квазирент). Это гибкое регулирование процентных ставок, стимулиру­ющих инвестиции и рост потребительского спроса. Это повышение стабильности, устойчи­вости финансово-кредитных инструментов с дифференцирацией по фазам циклов, заранее известными условиями функционирования этих механизмов для окупаемости инвестиций.

4. Базисным нововведением предстоящих десятилетий станет формирование инновацион­ного тина экономики, создание национальных инновационных систем. Развивающаяся эконо­мика всегда инновационна. Однако инновационность ее неупорядочена: инновационные волны сменяются спадами, уровень инновационности, который можно измерять долей инно­вационных продуктов в валовом выпуске или ВВП, резко меняется во времени, в про­странстве, в различных отраслях. Переход к экономике, основанной на знаниях, на их ма­териализации и инновациях, потребует фор­мирования подсистемы развития (инноваци­онно-инвестиционной) как определяющей в функционировании экономики в ритме и уров­не инновационного обновления экономики и ее составных звеньев, выработки эффективного механизма рыночного саморегулирования и го­сударственного регулирования этого обновле­ния. Тем самым горизонт управления экономи­ческими процессами значительно раздвинется, центр тяжести будет перенесен на предвидение и осуществление назревшей системы инноваций (разной по фазам экономических и инно­вационных циклов).

Другой стороной этого базисного нововведе­ния станет формирование национальных инно­вационных систем, интегрирующих достоин­ства инновационных инициатив предпринима­телей и государственную поддержку освоения и распространения базисных инноваций но уз­кому кругу избранных приоритетов. Основны­ми элементами этих систем, по всей вероятнос­ти, станет:

•  долгосрочное (на 20-30 лет) прогнозиро­вание (силами независимых ученых при госу­дарственной поддержке) научно-технического и инновационного развития, смены поколений техники и технологических укладов, периодич­ности, масштабов и последствий инновацион­ного обновления экономики;

•  выбор сравнительно узкого круга нацио­нальных инновационных приоритетов и выра­ботка долгосрочной (на 10-15 лет) националь­ной  инновационной  стратегии,   периодически (раз в 4-5 лет) уточняемой и продлеваемой. Эта стратегия является обязательной для госу­дарственных органов и рекомендательной для частного сектора;

•  формирование  системы  долгосрочных   и среднесрочных целевых инновационных про­грамм по каждому из избранных приоритетов, с тем чтобы обеспечить их реализацию в опти­мальные сроки и с минимальными затратами;

•  включение   показателей   инновационных стратегий и целевых программ в среднесрочные программы  социально-экономического  разви­тия и годовые индикативные планы в качестве обобщающих, ключевых;

•  развитие   инновационной   инфраструкту­ры, особенно для поддержки малого и среднего инновационного бизнеса, инновационных про­ектов вузов и академических институтов;

•  формирование гибких и достаточных  по объему механизмов финансового обеспечения реализации инновационной стратегии, включая инновационные   фонды   и   банки,   венчурные фонды и т.п.;

•  осуществление   инновационно-технологи­ческой экспертизы инвестиционных проектов, с тем чтобы повернуть инвестиции к инновациям;

•  развитие инновационного образования как в общей системе высшего образования, так и в виде специальных программ подготовки инно­вационных менеджеров,  кадров для реализа­ции инновационных программ и проектов и т.н.

Национальные инновационные системы будут создаваться в разных странах и цивили­зациях со своей спецификой, своим набором инновационных приоритетов и механизмов их реализации.

5. В течение тысячелетий экономика форми­ровалась как единая система в рамках госу­дарств, хотя между национальными экономи­ками развивались разнообразные торговые и другие связи. Одной из базисных инноваций XXI в. станет формирование наднациональной экономики — цивилизационной и глобальной, перенесение центра тяжести на принятие хо­зяйственных решений и регулировании экономических процессов на надгосударственный уровень. Моделью цивилизационного надгосударственного экономического объединения яв­ляется Европейский союз. Глобальными надгосударственными регуляторами экономических отношений становятся Международный валют­ный фонд, Всемирный банк, Всемирная торго­вая организация.

Это не означает, что национальная экономи­ка исчезает, размывается. Она остается, как и национальный рынок. Однако она служит лишь составным элементом надсистемы, дейст­вует по ее правилам, подобно тому, как регио­нальные экономики и рынки являются реаль­ностью, подчиненной общим правилам функ­ционирования национальных экономик и рынка.

Цивилизационное экономическое объедине­ние типа Европейского союза принимает на себя ряд функций, которые прежде считались бесспорными признаками национального госу­дарственного суверенитета: выпуск общей ва­люты и регулирование денежного обращения; установление общих таможенных границ; фор­мирование финансового кредитного механиз­ма, центрального банка; устранение перегоро­док на пути движения товаров, капитала и труда, перемещения людей и т.п.; регулирование цен; общая политика в области развития пауки, техники, инноваций и т.п. Расширение границ рынка и снятие перегородок создает дополнительный простор для реализации круп­ных инновационно-инвестиционных проектов международного значения, повышения эффек­тивности производства и конкурентоспособнос­ти продукции на всемирном рынке. Поэтому цивилизационные и межцивилизационные эко­номические объединения начинают формиро­ваться и в других регионах мировой экономи­ки - в Северной Америке (НАФТА), Азиат­ско-Тихоокеанском регионе (АТЭС), в Африке (Африканский союз) и др.

Иной путь цивилизационного объединения избрал Китай, который в рамках одного госу­дарства собирает отдельные анклавы — Гон­конг, Макао, пытается решить подобным обра­зом вопрос с Тайванем.

На территории евразийской цивилизации наблюдается противоположная тенденция: еди­ное государство, олицетворявшее эту цивили­зацию, распалось на 15 самостоятельных госу­дарств. Ранее скрепленная единством процесса воспроизводства, разделения труда, научно-технического потенциала, валюты, свободой перемещения капитала и труда, монополией внешней торговли экономика распалась на самостоятельные национальные экономики со своей валютой, нередко узкопрагматичными своекорыстными интересами политических и деловых элит, разрывом десятилетиями (если не столетиями) складывавшихся экономичес­ких и научно-технических связей. Инициаторы этого разрыва обещали каждой стране в резуль­тате получения национального суверенитета процветание и поддержку Запада. Результат получился противоположным обещанному. Распад единой экономики, общего рынка стал, пожалуй, важнейшим фактором небывало дли­тельного и глубокого (для мирного времени) экономического кризиса на всем постсоветском пространстве, обнищания десятков миллионов семей при быстром обогащении небольшой кучки тех, кто сумел «наловить рыбки в мутной воде». Попытки восстановить разорванные связи в рамках СНГ, Евразийского экономи­ческого сообщества, Союза Беларусь — Россия пока не дали существенного реинтеграционного результата. Этот отрицательный опыт еще раз подтвердил опасность плыть против общего течения экономического прогресса.

Можно ожидать, что суровая экономичес­кая действительность, жесткая конкуренция в масштабах глобальной экономики вынудит страны СНГ вступить на путь реальной реин­теграции в форме цивилизационного экономи­ческого объединения. Что касается бывших Прибалтийских республик — стран Балтии, а также восточноевропейских стран, ранее тесно связанных с экономикой СССР в рамках Сове­та экономической взаимопомощи, то они уже избрали для себя другой путь — интеграцию в Европейский союз.

     Путь глобальной экономической интеграции более сложен, противоречив и длителен. Вы­зревающая здесь базисная (если не эпохаль­ная) инновация — глобализация экономики - прорисовывается в двух взаимно исключаю­щих, противоположных по результатам вари­антах. Реализующийся ныне неолиберальный вариант глобальной экономики по существу является стремлением установить глобальный диктат крупнейших ТНК и небольшой группы развитых государств, в которых они зареги­стрированы. Это модель однополярной импер­ской экономики с несколькими поясами зави­симости и со снятием препятствий для проник­новения ТНК в любую национальную экономи­ку и подчинения ее своим интересам.

Подобный вызов не сможет не вызвать от­ветную реакцию. Все более широкий круг стран, политических сил, общественных дви­жений начинает осознавать пагубность преоб­ладающей модели глобализации и отстаивать альтернативную модель, ориентированную на взаимовыгодное сотрудничество и партнерство цивилизаций и стран в решении глобальных проблем, на использование глобализационного эффекта в целях сокращения чрезмерной стра­тификации, пропасти в уровне экономического и социального развития горстки богатейших и большинства беднейших стран. На изменении характера глобализации будет находиться ось межгосударственных экономических противо­речий первых десятилетий XXI в.

 

 

Радикальные социально-демографические трансформации

Общество неоднородно. Степень и формы со­циальной дифференциации со временем меня­ются, наблюдаются волны перемен, социаль­ных инноваций.

Общество получило в наследие от животно­го мира, от которого оно отпочковалось, естественную половозрастную стратификацию - определяемое популяционными законами соотношение различных групп по полу и возрасту. Однако и здесь происходили перемены, связан­ные с формированием моногамной семьи, пере­ходом от матриархата к патриархату. Это были эпохальные нововведения, обусловленные из­менениями не только численности населения и его организации в социальные группы, но и в технологических и экономических условиях развития. В течение тысячелетий семья — сна­чала большая, включавшая 3-4 поколения, многодетная, а теперь более узкая — была основной первичной ячейкой общества. На ру­беже III тысячелетия ее границы размываются. По представлению Риан Айслер, длитель­ный период матриархата, партнерства мужчин и женщин в воспроизводстве и выживании семьи на несколько тысячелетий сменился пат­риархатом — не только лидерством мужчин, но и их насилием над женщинами. Однако теперь приходит время восстановления равен­ства, партнерства полов. Это будет эпохаль­ным нововведением в системе тендерных отно­шений.

Естественной основой инновационных про­цессов служит закон смены поколений. Жизненный цикл каждого поколения примерно вдвое превышает срок его активной жизни. Со временем этот разрыв увеличивается. В древ­них обществах смена поколений в активный период их жизни происходила каждые 15—20 лет. В Средневековье этот период несколько удлинился. В XX в. произошли разительные перемены, нашедшие выражение в значитель­ном удлинении средней ожидаемой продолжи­тельности жизни (прежде всего в развитых странах) и среднего возраста жизни людей. Эта тенденция сохранится и в XXI в. и дополнится тенденцией к депопуляции в растущем числе стран. Об этом свидетельствуют данные демо­графического прогноза ООН.

XX в. был рекордным по темпам роста населения. Если в 1750-1900 гг. среднегодовой темп прироста населения мира составлял 0,4-0,5%, то в первой половине XX в., несмотря на две мировые войны, он составил 0,9%, а во второй половине достиг небывалой за всю ис­торию человечества величины — 1,8% средне­годовых. Демографический взрыв, лидерами которого были Африка (2,6% среднегодового прироста), Латинская Америка (2,3%) и Индия (2,1%), резко обострил экономические, соци­альные, экологические проблемы развития че­ловечества.

В наступившей первой половине XXI в. прогнозируется перелом тенденции, возврат к темпам прироста первой половины прошлого столетия (0,8%). Однако при этом ожидается раздвоение демографических тенденций: если в Африке, Латинской Америке, Индии, Океа­нии сохранятся высокие темпы прироста насе­ления (соответственно 1,6; 0,9; 0,8; 0,8%) и продолжатся кризисные явления, связанные с перенаселением, то тенденция депопуляции во­зобладает в Европе (среднегодовые темны сни­жения численности населения — 0,3%), России (0,35%) и Японии (0,35%). По прогнозу аме­риканского демографического бюро, к середи­не века более чем в 40 странах мира будет наблюдаться сокращение численности населе­ния (в том числе в Китае и Южной Африке). К концу XXI в. ожидается стабилизация общей численности населения мира, что приведет к его старению, уменьшению доли населения в активном инновационном возрасте. В дальней­шем возможно превращение депопуляции в глобальную тенденцию.

Это и составит содержание эпохальной де­мографической инновации XXI в., которую С.П. Капица назвал демографическим перехо­дом. Если большинство стран мира окажется в состоянии депопуляции, это может вызвать опасные последствия для человечества в целом, его постарение, рост консерватизма и падение инновационной активности.

Как показали исследования Артура Шле-зингера-младшего и других ученых, каждое поколение, вступая в трудовой возраст, отли­чается повышенной инновационной активнос­тью. Воспринимая наследие от предыдущих поколений, оно стремится его модернизиро­вать, адаптировать к своим потребностям и изменениям в окружающей среде. Однако во второй половине периода трудовой жизни ин­новационная активность все больше падает, усиливаются тенденции к консерватизму, за­щите внесенных нововведений от напора пере­мен следующего поколения. Причем эти пере­мены меньше при смене поколений людей внут­ри одного долгосрочного или сверхдолгосроч­ного цикла и возрастают при смене этих циклов, когда разрыв между поколениями, их взаимное непонимание, перемены в наследии становятся весьма значительными. Отсюда пе­риодически возникающий бунт молодежи про­тив установленных порядков. Молодежь стано­вится главной силой революционных переворо­тов в обществе. Однако доля молодежи (в возрасте 15-24 лет), которая выросла с 18,3% в 1950 г. до 19,9% в 1985 г., снизилась до 17,6% в 2000 г., упадет к 2050 г. до 13,2%, а удельный вес старшего поколения (в возрасте 60 лет и старше) вырастет с 10% до 22,1% за тот же период.

Эпохальным нововведением в социальной сфере стало общественное разделение труда, дополненное затем профессиональным разде­лением труда. Оно состояло не только в распределении работников по отраслям и видам деятельности (земледелие, скотоводство, ре­месло, строительство, а затем занятия умствен­ным трудом, государственным управлением, воинской службой). Возникла противополож­ность между городом и деревней, причем имен­но города стали основным источником иннова­ций, ядром формирования государств и ло­кальных цивилизации. Противоположность между умственным и физическим трудом озна­чала, что работники умственного труда стано­вятся инициаторами инноваций, тогда как на долю работников физического труда приходи­лась реализация инноваций и создание матери­альных условий обеспечения жизнедеятельнос­ти всего общества на основе внеэкономического принуждения, которое мало способствует про­буждению инновационного духа.

     Какие же базисные (или эпохальные) соци­альные нововведения ожидают нас в наступив­шем столетии? Можно высказать лишь общие соображения о возможных тенденциях в этой сфере.

Семья останется основной общественно-вос­производственной ячейкой общества. Эпохаль­ных нововведений — отказа от семьи, перехода к общественному воспитанию детей и свобод­ной любви (как это представлено в четвертом сне Веры Павловны в романе «Что делать» Н.Г. Чернышевского) — ожидать не следует, равно как и осуществления прогноза: «При достижении половой зрелости мужчины и жен­щины будут вступать во взаимную связь, не ограничивая себя какими-либо условностями... Из этого круговорота будут выделяться отдель­ные пары, которые образуются на основе гар­моничного сочетания партнеров, основанного на приобретенном опыте и взаимном влече­нии... Но если союз все же распадается, быв­шие партнеры опять возвратятся до образова­ния новой пары». В этом прогнозе и речи не идет о такой «второстепенной» дета­ли, как рождение и воспитание детей, ответст­венность перед будущими поколениями.

В семье по-прежнему будут осуществляться воспроизводство и воспитание человека, потребление основной массы конечного продукта. Роль семейного, домашнего хозяйства вряд ли сильно изменится. Нынешнее увлечение одно­полой любовью, неупорядоченными сексуаль­ными связями (возврат к промискуитету пер­вобытной, досемейной эпохи), вероятно, оста­нется в прошлом. Сохранятся надолго цивилизационные различия в понимании роли семьи, ее численности на Западе и Востоке. Однако здесь можно ожидать тенденцию к сближению подходов, уменьшению тендерных различий.

Классовые различия в первые десятилетия нашего века останутся, тем более в странах, отстающих в социальном развитии. Однако само положение классов изменится, принципиальные различия во многом останутся позади. Время лишенных собственности пролетариев, которым нечего терять, кроме своих цепей, в развитых странах осталось в прошлом. Рабочие имеют свои дома или квартиры, многие из них владеют акциями, они чувствуют себя в какой-то мере собственниками. Да и крупные собст­венники капитала вынуждены выполнять ряд социальных функций. Все более многочислен­ным и активным становится так называемым средний класс — мелкие предприниматели (промышленники, торговцы, строители, фермеры и т.д.), ведущие хозяйство на свой страх и риск и заинтересованные в социальной ста­бильности. В то же время более четко прори­совываются различные интересы разных соци­альных групп, включенных в общий процесс функционирования общества. Можно сказать, что главная социальная инновация будет состо­ять в формировании интегрального общества — не унифицированного, а весьма пестрого по со­ставу социальных слоев и групп, каждый из которых играет свою партию в общем оркестре функционирования общества и несет ответст­венность за общий результат.

В странах с низким уровнем доходов, где еще наличествуют или преобладают докапита­листические отношения, а социальные разли­чия и противоречия носят кричащий характер, процесс социальной трансформации будет более сложным и длительным, может занять значительную часть столетия. Но положение не безнадежно. Как показал опыт Южной Кореи, Тайваня, Таиланда, и здесь возможен быстрый социальный прогресс, тенденции которого такие же, как и в развитых странах. Такой же путь ожидает Россию и другие постсоветские страны, после того как будет преодолены пос­ледствия ложных социальных нововведений (антиинноваций).

Можно ожидать нарастания отношений партнерства в разноликом постиндустриаль­ном обществе. К этому будут подталкивать как усиление взаимозависимости в единой социальной структуре, так и осознанием ответственности перед будущими поколениями за состояние страны и мира.

 

 

Какие же инновации в государственно-пра­вовой сфере следует ожидать в рамках насту­пившего столетия?

 

    1. Наиболее крупной, может быть, эпохаль­ной инновацией будет передача части властных функции на надгосударственный уровень - цивилизационный и глобальный. Ярчайшим примером цивилизационного межгосударствен­ного и надгосударственного объединения может служить Европейский союз. Здесь уже сформировались свои органы законодатель­ной, исполнительной и судебной власти, Цент­ральный банк, общая валюта, формируются общие государственная граница и таможенная система. Действует ряд нормативных актов, подготовлен проект конституции. Многие черты общегосударственной власти напомина­ют действующие в Швейцарской Конфедера­ции. Немало шагов к подобному единству сде­лано в североамериканском объединении НАФТЛ. В этом направлении движутся союз Беларусь- Россия, Евразийское экономичес­кое сообщество, где развиваются процессы ре­интеграции. Вероятно, подобная тенденция со­здания цивилизационных надгосударственных соединений станет одной из преобладающих инноваций в государственно-правовой сфере XXI в.

2. Другой базисной инновацией предстоя­щего периода станет формирование глобаль­ных органов власти как выражение и следст­вие процессов глобализации в государственно-правовой сфере. Для этого сейчас складывают­ся необходимые предпосылки. Во-первых, выработанная в Рио-де-Жанейро (1992 г.) и подтвержденная в Йоханнесбурге (2002 г.) стратегия устойчивого развития не может быть реализована без передачи части властных пол­номочий и правовых норм на глобальный уро­вень. От этого зависит выживание человечества как целостной системы.

Во-вторых, глобализация привела к появле­нию ряда институтов, действующих в планетар­ном масштабе вне контроля глобального граж­данского общества, — транснациональных корпораций, мировых финансовых центров, ВТО и т.п. Необходима выработка норм глобально­го права и создание властных институтов, спо­собных обеспечить выполнение этих норм. ООН сейчас в малой степени выполняет эти функции. Видимо, органы ООН постепенно будут наделяться функциям законодательной (Генеральная Ассамблея ООН), исполнительной (Совет Безопасности, Генеральный секре­тарь ООН) и судебной (Международный суд) власти.

В-третьих, разрешение международных конфликтов, предупреждение столкновения цивилизации, борьба с международным терро­ризмом, предотвращение экологических катас­троф требуют общих мер в планетарном мас­штабе. Нынешняя тенденция закрепления за одной сверхдержавой этих функций беспер­спективна. Для их выполнения необходима передача части властных полномочий на надгосударственный, глобальный уровень.

В-четвертых, решение ряда глобальных проблем (преодоление пропасти между богаты­ми и бедными странами и цивилизациями, борьба с мировыми эпидемиями, обеспечение минеральными и водными ресурсами) требует объединении ресурсов, разработки и реализа­ции долгосрочных глобальных программ и вве­дения особых форм глобального налогообло­жения, что опять-таки является одной из функ­ций глобальной властной системы.

      Речь идет не о том, чтобы лишить нацио­нальные государства и цивилизационные объединения властных функций и сконцентриро­вать их в руках всемирного парламента и правительства, а об оптимальном распределении этих функций между пятью уровнями: глобальным, цивилизационным, национально-государ­ственным, региональным, муниципальным. Каждый из этих уровней должен иметь аде­кватные своим функциям правомочия и ресур­сы для их осуществления.

Одним из крупнейших базисных геополити­ческих нововведений предстоящей эпохи ста­нет формирование глобального права как вы­разителя воли глобального гражданского обще­ства, интересов всего человечества как единого целого, нередко расходящихся с более узкими интересами отдельных стран, цивилизаций, оперирующих на мировом рынке ТНК и миро­вых финансовых центров. Одним из аспектов глобального нрава станет изъятие части возни­кающих на мировом рынке сверхприбылей (мировой ренты, антиренты, квазиренты) для финансового обеспечения глобального устой­чивого развития, финансирования междуна­родных программ, нацеленных на сокращение чрезмерного разрыва между богатыми и бедны­ми странами и на решение общих технологичес­ких, экологических и социальных проблем.

3. Нынешние национальные государства также будут претерпевать трансформацию. Это не означает унификации форм и методов госу­дарственного устройства и правового регулиро­вания. Монархия может формально сохранить­ся в Англии и Японии до конца XXI в. Никто не собирается посягать на президентский рес­публиканский строй в США, Франции, Рос­сии, Южной Корее, на своеобразную форму социалистической демократии в Китае. В то же время будет, вероятно, наблюдаться процесс конвергенции содержательной стороны госу­дарственно-правового устройства в разных странах в направлении расширения демократи­ческих прав и свобод граждан, усиления борь­бы с коррупцией и контроля общества над деятельностью государственных органов, уменьшения мелочной опеки чиновников над деятельностью фирм и граждан, усиления стра­тегически-инновационной и социально-эколо­гической функций государства.

4. Наблюдается тенденция расширения прав, ответственности и ресурсов региональ­ных и муниципальных органов, наиболее близ­ко находящихся к населению, обеспечивающих его жизнедеятельность и выполняющих значи­тельную часть социальной и экологической функций государства. Национальные государ­ства, которые прежде концентрировали всю полноту власти (особенно в унитарных госу­дарствах), что создавало предпосылки для ус­тановления диктаторских режимов и злоупот­ребления властью, теперь вынуждены отдавать часть своих полномочий вниз, региональным и муниципальным органам. К тому же последние в большей мере находятся под демократичес­ким контролем населения. Не исключены реци­дивы возрождения авторитарных, тоталитар­ных и диктаторских режимов, но возможности для этого будут постепенно сокращаться. При всех различиях и особенностях общий тренд государственно-правового развития, его инно­вационного обновления в будущем просматри­вается довольно отчетливо.

 

Образовательные инновации

Накопленные человечеством знания, навыки, богатства культуры, система этических ценнос­тей, религиозных представлений передаются из поколения в поколение по двум каналам: путем воспитания и общения в семье, в ближайшем окружении и через специализированную систе­му обучения, образования. В XX в. растущая роль стала принадлежать третьему каналу — радио, телевидению, Интернету, газетам и кни­гам, самообразованию, которое каждый выби­рает по своему вкусу. Эти каналы играют ре­шающую роль в формировании и деятельности личности, в сохранении и обогащении социаль­ного генотипа, его адаптации к радикальным инновациям в обществе, переменам в окружаю­щей среде.

Древнейшим является первый канал. Он унаследован от животного мира, из которого вычленялся человек, подобно тому, как передают опыт и навыки птицы, волки, слоны, обезь­яны, медведи и т.д. Однако коренной особен­ностью человека, способствовавшей его отделе­нию от остального животного мира и ускорен­ному интеллектуальному развитию, стала речь, вторая сигнальная система — эпохальная ин­новация доисторической эпохи. Другой подоб­ной инновацией стала письменность, позволив­шая сохранять на столетия и тысячелетия и передавать накопленные знания и опыт.

Оба этих переворота (их можно считать первыми информационными революциями создали предпосылки для сле­дующей эпохальной инновации, которая про­изошла в III тысячелетии до н.э., для очеред­ной ступени в общественном разделении труда, в результате которой выделился особый вид деятельности (в дальнейшем — отрасль эконо­мики) — образование, возникли образователь­ные учреждения, в которых учителя в система­тизированном виде передавали ученикам сумму знаний и навыков. «Это было первой револю­цией в образовании, огромным шагом вперед в развитии человечества, создало предпосылки для рождения науки как системы знаний, для дальнейшего совершенствования техники, а также для других видов деятельности, связан­ных с овладением профессиями скульпторов, архитекторов и т.д.». Уже в Шу­мере, Древнем Египте создавались школы пис­цов, землемеров и т.д. До наших дней дошло наставление отца сыну, который отправлялся в школу писцов: «Я постиг тяжелый физический труд — отдай свое сердце буквам. Я также любуюсь человеком, который свободен от физического труда, поистине нет ничего более ценного, чем буквы. Как человек бросается в воду, так и ты погружаешься в самую глубь литературы Египта... Человек, который знает искусство письма, — высший в силу одного этого».

Следующей образовательной революцией, базисным образовательным нововведением античной эпохи было создание школ филосо­фов, Академии Платона (387 г. до н.э.) и лицея Аристотеля (347 г. до н.э.). Академия Платона просуществовал до 252 г. и, по оценке Джона Бернала, стала родоначальником образова­тельных учрежденной высшего типа. «Ее вели­чайшее значение состоит в том, что она была родоначальником всех университетов и науч­ных обществ нашего времени». Лицей Аристотеля соединил обучение с иссле­довательской деятельностью. Система обуче­ния чиновников сложилась в Древнем Китае. Никто не мог занять государственную долж­ность, не сдав экзамена, на котором проверя­лись знания Конфуция и других необходимых для выполнения этой должности предметов.

После распада Западной римской империи функционировавшая в ней система образова­ния пришла в упадок (она сохранилась в Ви­зантии). Ее возрождение происходило под эги­дой церкви и носило религиозный характер.

      Базисным нововведением этой эпохи стало уч­реждение в конце VIII в. Академии Карла Великого в Аахене, столице Франкского коро­левства, и школы в монастыре св. Мартина в Туре. Оба образовательных учреждения воз­главлял Алкуин. Школы создавались в Германии, Италии.

Вторым базисным образовательным ново­введением средневековой эпохи стало создание сети университетов: в XII в — в Париже, Болонье, Оксфорде, в XIII в. — в Кембридже, Падуе, Неаполе, Саламанке, в XIV в. — в Праге, Кракове, Вене. В университетах осу­ществлялось систематическое обучение, кото­рое принимало все более светский характер, проводились диспуты, велись научные иссле­дования. По сути дела здесь формировалась интеллектуальная элита той эпохи.

Это создало предпосылки для взлета духов­ной жизни эпохи Возрождения, когда универси­тетское образование было дополнено специали­зированным обучением профессиям мореходов, купцов, финансистов и т.п. «Не бывало торго­вого капитализма без ученичества, без предварительного обучения, без ознакомления со средствами, весьма далекими от примитивизма... Практическое и техническое обучение ста­новилось необходимым повсюду». Сформировалась педагогика как наука об обучении. Ее выдающимся представителем был Ян Амос Каменский.

      Базисными образовательными нововведе­ниями индустриальной эпохи стало распро­странение обязательного начального образова­ния, готовившего кадры рабочих, и высшего образования для подготовки инженеров, агро­номов, конструкторов, технологов, финансис­тов, менеджеров для промышленности, сель­ского хозяйства, строительства, транспорта, торговли, банков и т.д.

Новейшая революция в образовании развер­тывается с конца XX в. Она является необхо­димым звеном становления гуманистически-ноосферного постиндустриального общества и интегрального социокультурного строя. Пред­посылки и структура этой революции исследованы. Новейшая революция в обра­зовании опирается на следующие базисные нововведения.

Во-первых, обновление содержания образо­вания, включение в него в полном объеме формирующейся постиндустриальной научной па­радигмы и сети частных парадигм отдельных отраслей знаний. Это не значит, что научное наследие прошлых веков должно быть отбро­шено. Но его необходимо переосмыслить с позиций нового знания, изменившихся условий развития общества. Этому способствовала бы реализация предложения Международного ин­ститута Питирима Сорокина — Николая Кон­дратьева и Санкт-Петербургского государст­венного университета о заключении международной конвенции о всемирном научном насле­дии (под эгидой ЮНЕСКО) и создании науч­но-образовательного портала Интернета «Все­мирное научное наследие». Содержание и структура читаемых дисциплин, да и сам их набор должны учитывать перспективы транс­формации общества и самого корпуса знаний. Во-вторых, для индустриальной эпохи при­оритет в образовании отдавался естественным и техническим дисциплинам. Сейчас настало время гуманизации и экологизации образова­ния, приоритета общественных, гуманитарных и экологических дисциплин, наук о жизни. Важнейшее место в преподавании обществен­ных дисциплин должны занять теория циклов и кризисов, изучение истории, динамики и взаимодействия цивилизаций, учение о ноосфе­ре и концепция устойчивого развития, основы культуры мира, изучение многообразия куль­тур, системы этических ценностей, процессов глобализации. Нужна и политехнизация обра­зования, но с учетом новых требований к тех­нологиям, которые ставит постиндустриальное общество. Сочетание профессионального обра­зования с эстетическим и этическим будет спо­собствовать всестороннему развитию личности. Необходимо давать адекватное представление о содержании и динамике мировых религий, однако избежать опасности возврата к средне­вековому типу подчинения образования цер­кви, соблюдать принцип отделения церкви от светской системы образования, возможность выбора для новых поколений той или иной религии или свободы от религиозных верова­ний.

В-третьих, базисным нововведением являет­ся утверждение креативной педагогики, де­лающей упор не на запоминание нормативного объема знаний и усвоение узкопрофессиональ­ных навыков, а на развитие творческих способ­ностей обучаемых, умение ориентироваться в быстро меняющейся обстановке и находить не­стандартные решения новых проблем и голово­ломок, щедро предлагаемых жизнью, освоение инновационного мышления. Немалый опыт применения креативной педагогики накоплен в российских школах, он составляет самое цен­ное в сложившейся в стране системе образова­ния.

Представляется, что самое опасное в прово­димой сейчас в России реформе образования — его прагматизация и стандартизация. Переход к оценке знаний на основе тестов ориентирует обучаемых на запоминание и угадывания пра­вильного ответа, а не на сообразительность и самостоятельный творческий поиск. Это скорее образовательная антиинновация, которая негативно скажется на мышлении будущих поко­лений и противоречит общей тенденции творческого разнообразия личности в гуманитарно-креативном постиндустриальном обществе.

В-четвертых, высокими темпами идет ин­форматизация процесса обучения. Использо­вание современных информационно-коммуникационных технологий позволяет соединить логический и образный методы освоения новых знаний, что многократно повышает про­дуктивность процесса обучения; увеличивает активность и интерес обучаемых; позволит индивидуализировать информационные потоки и методы обучения с учетом способностей и интересов обучающихся; дает возможность рас­пространять во всем информационном пространстве опыт лучших педагогов, сведения о новейших научных открытиях, крупных изобретениях, технологических новинках, куль­турных и социальных достижениях.

Однако и здесь недопустимо преувеличение. Информация не цель, а средство трансформа­ции образования. Она может служить как вос­питанию, так и разложению личности, угрожа­ет превратить чрезмерно увлекающихся ком­пьютерными играми и Интернетом в придаток к компьютерам, забирая свободное время от общения с друзьями, чтения книг, отдыха и спорта. В общении с компьютерами нужно со­блюдать правила социальной и интеллектуаль­ной гигиены.

В-пятых, меняется сама организация обра­зования, укрепляется тенденция к формирова­нию системы непрерывного образования, охва­тывающего с модификациями все стадии жиз­ненного цикла человека — от дошкольного до пенсионного. При этом используются возмож­ности дистанционного обучения с применением современных информационных технологий.

      Непрерывное образование укрепляет инно­вационный характер обучения, поскольку позволяет своевременно обновлять и пополнять полученный в школе и вузе запас знаний, адаптироваться к переменам, лучше понимать новые проблемы и находить пути их инновационного решения. Особое внимание при этом должно уделяться послевузовскому образова­нию, ибо полученные знания стремительно ста­реют в условиях научной революции, техноло­гического переворота, резких перемен в поли­тической и социокультурной сферах. Да и сама наука об образовании (а это не только педаго­гика) должна значительно расширить свои рамки, учитывать образовательные циклы и кризисы в структуре цикличной динамики об­щества и жизненных циклов обучаемых, разви­вать экономику образования как одну из важ­нейших отраслей, обеспечивающих воспроиз­водство человеческого капитала.

В связи с этим представляет интерес пробле­ма образовательной квазиренты. Инвестиции в образование — не менее (а может быть, и более) эффективное вложение капитала, чем в основной капитал, в технологические иннова­ции. Предприятия и отрасли, которые первыми обеспечивали — и поддерживают — высокий образовательный уровень своих работников, поставляют на рынок конкурентоспособную продукцию, более эффективно осваивают и распространяют инновации, получают за счет этого сверхприбыль, важной составной частью которой является образовательная квазирента. Эту сверхприбыль резонно делить на три части: одну — для самих творческих работни­ков высокой квалификации, инициаторов и исполнителей инноваций; другую — для пред­принимателя и инвестора, которые вложили капитал в привлечение работников высокой квалификации и обучение персонала, органи­зовали освоение инновации; третью — государ­ству, которое берет па себя основную часть затрат на обучение и вправе рассчитывать на долю возникающей от этого сверхприбыли.

Образовательная квазирента возникает не только внутри страны для образовательных учреждений, предприятий, отраслей, регионов, которые лидируют в освоении и распростране­нии образовательных, технологических и эко­номических инноваций. Она выступает и в глобальных масштабах, в мировом хозяйстве.

Это обусловлено резкой дифференциацией уровня образования в разных странах и цивилизациях.

Развитые страны, которые практически лик­видировали неграмотность и достигли значительных успехов в образовании, получают за счет этого значительные преимущества в меж­дународной торговле товарами и услугами и присваивают основную массу мировой образовательной квазиренты (хотя точный ее объем на основе имеющейся статистики исчислить невозможно). Более того, США, привлекая практически бесплатно для себя ученых, программистов, других специалистов из России и других стран, получают значительную экономию и, следовательно, сверхприбыль как осно­ву образовательной квазиренты. Профессор С.П. Капица как-то подсчитал, что только за счет эмигрировавших в США за 10 лет выпуск­ников Физтеха США получили экономию в размере 1,5 млрд. долл. Россия выступает донором для богатейшей страны мира. Значи­тельная доля сотен миллиардов долларов информационной квазиренты, полученной США в 90-е годы, является плодом творческого труда талантливых программистов, получивших об­разование в России.

Одним из важнейших факторов глобального устойчивого развития является освоение базис­ных образовательных инноваций постинду­стриальной эпохи беднейшими странами (где до сих нор почти половина населения неграмот­на и лишь малая доля охвачена обучением во второй и третьей ступенях) при помощи бога­тых стран и международных организаций. Ре­шению этой задачи способствовали бы разра­ботка и реализация долгосрочной образова­тельной программы под эгидой ЮНЕСКО, а также создание предложенного нами на заседа­нии круглого стола Всемирной встречи на выс­шем уровне по устойчивому развитию в Йоха­ннесбурге (2002 г.) глобального социокультур­ного фонда за счет отчислений от финансовой квазиренты. Лишь на этой основе может быть сокращен достигший критического уровня разрыв между богатым меньшинством и бедным большинством населе­ния планеты, будут созданы предпосылки для освоения и распространения кластера эпохаль­ных и базисных инноваций постиндустриаль­ного общества в глобальных масштабах.

 

 

 Структура грядущих инновационных волн

Какова же структура волн эпохальных и ба­зисных инноваций XXI в.?

Понять происходящие ныне глубинные трансформации и предвидеть их развитие невозможно без длительной исторической ретро­спективы, ибо корни настоящего и будущего в прошлом. Это подчеркивал крупнейший исто­рик XX в. Фернан Бродель. «Мне бы хотелось, чтобы специалисты в области естественных наук видели в истории исключительное средство познания и исследования. Разве настоящее не находится более чем наполовину во власти прошлого, упорно стремящегося выжить? И разве не представляет прошлое посредством своих закономерностей, своих различий и своих сходств ключ, необходимый для всякого серьезного понимания настоящего?». Добавим: и опорную базу для надежного пред­видения будущих тенденций, особенно если опираться на теорию предвидения Н.Д. Кон­дратьева.

    

    Обобщая высказанное, построим схему структуры эпохальных и базисных инноваций прошедших эпох и попы­таемся определить эту структуру в XXI в.

Начнем с двух инновационных полей, нахо­дящихся на стыке природы и человека: демографического (оно не приведено в таблице) и экологического. В обоих случаях род человеческий («Ноmо sарiеns»), выйдя из природы и из подчинения свойственным ей закономернос­тям, благодаря эпохальным и базисным инно­вациям в сотни и тысячи раз расширил зани­мавшую им нишу и стал формировать собствен­ные закономерности и тенденции развития. Первые семь тысячелетий истории наблюдался медленный рост численности населения Земли: по данным, приведенным Фрицем Бааде, — с 10 до 160 млн. человек — в 16 раз. Чуть выше темы роста были в первые 19 веков нашей эры, когда численность населения вы­росла примерно в 10 раз. Медленно увеличи­валась и средняя продолжительность жизни. Однако в XX в. сложившиеся тенденции были нарушены, произошел демографический взрыв: за одно столетие численность землян выросла с 1630 млн. до 6055 млн. — в 3,7 раза. Однако в XXI в. маятник качнется в другую строну. При общем увели­чении населения (по прогнозу к 2050 г. в 1,5 раза) более 40 стран окажется в состоянии депопуляции, сокращения численности и постарения населения, падения его инновацион­ной активности. К концу века ожидается стабилизация, а в следующем веке возможно рас­пространение тенденции к депопуляции на человечество в целом. Это будет, по выражению С.П. Капицы, демографический переход, что может быть оценено как эпохальная анти­инновация. Однако не исключено, что люди сумеют избежать ее, сохранив умеренные темпы роста населения, оптимизируя спою нишу в биосфере.

Тем самым смягчается угроза истощения ограниченных природных ресурсов и масшта­бы демографической нагрузки на окружающую среду, если удастся одновременно ограничить темпы роста потребностей и потребления на душу населения. Важнейшей эпохальной инно­вацией в этом поле станет переход к ноосфере, к позитивному ее варианту, обеспечивающему гармоничную коэволюцию общества и приро­ды, масштабное использование возобновляе­мых источников энергии, безотходных и мало­отходных технологий, последовательную заме­ну природных источников сырья искусствен­ными. Тем самым будет преодолена сложившаяся в течение тысячелетий и особен­но усилившаяся в индустриальную эпоху тен­денция ориентации на природорасточительные, загрязняющие окружающую среду техно­логические инновации. Переход к ноосфере трансформирует все стороны жизни общества, вызовет волну экологических базисных и улуч­шающих инноваций.

Это может произойти лишь на основе ради­кальных преобразований в технологическом и экономическом инновационных нолях. Эпо­хальными нововведениями здесь будет станов­ление постиндустриальных технологического и экономического способов производства, шес­того, а затем седьмого технологических укла­дов и адекватных им Кондратьевских циклов. Гуманизация экономики и технологий выразит­ся в том, что возрастет число базисных и улучшающих инноваций в сфере производства товаров личного потребления и услуг для на­селения и возрастет доля этих секторов эконо­мики за счет резкого сокращения милитариза­ции экономики и технологии. Это также ста­нет эпохальным нововведением, нарушающим тысячелетиями преобладавшую тенденцию. Будет обеспечиваться оптимальное соотноше­ние рыночного и нерыночного секторов эконо­мики, рыночного саморегулирования и госу­дарственного регулирования. Эпохальным но­вовведением является также глобализация эко­номики и технологии, ускорение придания базисным инновациям на этих полях глобаль­ного характера, а главное — преодоление стре­мительно возросшего в индустриальном обще­стве технологического и экономического раз­рыва между странами и цивилизациями и на­чало тенденции к их сближению. Потребуется объединение усилий для глобального распро­странения базисных инноваций.

Инновационная трансформация радикаль­но изменит лицо двух верхних этажей пира­миды цивилизации — государственно-поли­тического и социокультурного нолей. Эпо­хальными инновациями здесь будут становле­ние интегрального социокультурного строя (взамен разлагающегося чувственного строя на Западе и обветшавшего идеационального на Востоке) и многополярного мироустрой­ства на базе диалога, сотрудничества и парт­нерства цивилизаций и народов, исключаю­щего межгосударственные и межцивилизационные войны. Это найдет выражение в клас­тере базисных инноваций, направленных на формирование новой общенаучной парадиг­мы (новой картины мира), на формирова­ние системы непрерывного образования с гуманитарно-ноосферной ориентацией, на сохра­нение культурного многообразия и всемирно­го культурного наследия, на гуманизацию этики и религиозных учений, на распростране­ние культуры мира и ненасилия. Базисные нововведения затронут государственно-поли­тическую и геополитическую сферы, обеспе­чивая рациональное сочетание демократических прав и свобод личности и ответственнос­ти каждого перед семьей, коллективом, обще­ством, подчинение государственного аппарата институтам гражданского общества, формиро­вание межгосударственных (цивилизационных) объединений и элементов государствен­ности у глобальных органов, ответственность которых за обеспечение международного мира и безопасности, разрешение конфликтов и пре­одоление международного терроризма, поддер­жание глобального устойчивого развития суще­ственно возрастает вместе с полномочиями и необходимыми для реализации этих полномо­чий ресурсами.

Еще раз повторю, что изложенная выше структура инноваций XXI в. реальна лишь при осуществлении оптимистического сценария. Это не значит, что она утопична, выражает сумму добрых пожеланий. Для каждой из на­званных выше эпохальной и базисной иннова­ций имеются реальные предпосылки, социаль­ные силы, заинтересованные в ее осуществле­нии. Но есть предпосылки и силы, противопо­ложно направленные, борющиеся не только против инноваций, но и за антиинновации. Эпохальные и базисные антиинновации тоже не исключены, и нужно ясно понимать их корни и опасность, чтобы не допустить осу­ществления пессимистического сценария, при котором может стать реальностью крупнейшая эпохальная антиинновация — самоуничтоже­ние человечества в результате глобального столкновения цивилизаций, аналогичной по силе и последствиям техногенной катастрофы или всемирной эпидемии.

      Есть три силы, которые могут осуществить оптимистический сценарий инноваций и воспрепятствовать пессимистическому сценарию антиинноваций XXI в.

Во-первых, это ученые, которые должны отрешиться от мелких проблем и амбиций и выработать научно обоснованную и понятную для большинства населения, приемлемую для прогрессивных слоев реальную картину воз­можных инноваций и антиинноваций наступив­шего века, условия и пути реализации оптимис­тического сценария глобального устойчивого развития.

Во-вторых, это учителя, педагоги, журна­листы, которые должны передавать эту яс­ность видения, сущность выбора, необходи­мость и пути реализации оптимистического сце­нария глобального инновационного развития активным слоям общества, и прежде всего мо­лодым поколениям, склонным к инновациям и способным на них в активном периоде своего жизненного цикла.

В-третьих, это прогрессивные социальные, общественные и политические движения (как национальные, так и международные), кото­рые наиболее чутко воспринимают перспектив­ные интересы гражданского общества, готовы поддерживать и осуществлять назревшие инно­вации. Это тем более важно, что силы, проти­востоящие этим инновациям, отстаивающие уз­колобые корыстные интересы, немалые; у них сконцентрированы основные ресурсы, а зачастую и политическая власть, и они будут отста­ивать свои интересы, не считаясь ни с чем.

От исхода этой борьбы между силами эпо­хальных (базисных) инноваций и антииннова­ций зависит судьба человечества — и не в столь отдаленном будущем. Отсидеться от этой борь­бы за высоким забором или в башне из слоно­вой кости не удастся никому. Каждый должен сделать осознанный стратегический выбор, от­решившись от суеты повседневных дел и забот. От выбора каждого из ныне живущих землян зависит судьба человечества. Таков императив наступившего столетия.